9 Мая ВСЕГДА. Девять Жизней. Валентина Спирина

9 Мая, мне и радостно, и горько одновременно… Как же я переживаю, глядя на лица ещё улыбающихся ветеранов, которых осталось совсем немного… И которые искренне верят, что не забыты…

      Память о войне… Это страшный урок. Урок тем господам, которые ещё бряцают оружием …Пока жива память, нас не сломить…

      «Смотрю я на лица седых ветеранов…»

      Смотрю я на лица седых ветеранов,

      На их ордена, что колят им грудь.

      Хочу я прижаться к их ноющим ранам,

      Сказать им"спасибо"за славный тот путь…

      За смелость в боях, твердость духа, отвагу,

      За дружбу, рожденную в годы войны.

      За верность Отчизне, Родине, флагу,

      За то, что не стали слугой сатаны.

      Светлана Сапронова

      «Режиссёр прикуривает «Ватру…»

      Режиссёр прикуривает «Ватру»,

      Собралась огромная толпа,

      Ни одна оттоптана стопа

      У подмостков старого театра.

      Сорок пятый. Ставили Шекспира.

      Изможденный битвами народ

      На «Джульетту» с радостью идёт,

      Жаждуя спокойствия и мира.

      И не важно вовсе, что от принца

      На Ромео латаный камзол,

      Что неловко капал валидол

      Дирижёр, посмев остановиться.

      А Джульетта розой прикрывала

      Безуспешно дырку на груди…

      Занавес безумие родил,

      Шквал оваций зрительного зала.

      В перерыве долгого антракта,

      Всматриваясь в тихий небосвод,

      Режиссёр прикуривает «Ватру».

      Шёл победный сорок пятый год.

      «Далеко за околицей старой казачьей станицы…»

      Далеко за околицей старой казачьей станицы,

      Где в верхушках деревьев осенний туман серебрится,

      Расстреляли детей под прицелом проклятого фрица.

      И опять тишина, только клекот испуганной птицы.

      А вдали материнские, болью сведенные лица,

      Что белее платков из давно полинялого ситца,

      Их насильно согнали на казнь хворостиною – вицей,

      Чтобы видели, помнили, пусть им кошмарами снится,

      Не позволив с детьми по христианским законам проститься!

      В грязной яме сегодня не только пробитое тельце,

      Там стучит, разрываясь в клочки, материнское сердце,

      Ищет выхода… Бог открывает незримую дверцу,

      И дано матерям видеть все и молитвой погреться,

      Как в проёме из туч исчезают большой вереницей

      Души тех, кому Бог лишь недавно позволил родиться.

      Сыпет снег, снова белою сделав страницу,

      Но укроет ли он эту пытку в казачьей станице?

      «Прости меня, мама, иду на таран…»

      Прости меня, мама, иду на таран,

      Я знаю, что должен, но страшно до колик.

      Моторы горят, дым вокруг как туман,

      Я ранен и больше не чувствую боли.

      Прости меня, мама, что я не вернусь,

      Ты столько молилась о сыне ночами!

      Мой дым превращается в чёрную грусть,

      И эта