Крапивное семя. Каиново племя. Владимир Петрович Бровко

заварил чай и налил три чашки.

      «И мне налили…– подумал Пятёркин.– Очень нужно! Наплевали в рожу и потом чаем угощают. У этих людей просто самолюбия нет. Потребую у Луки ещё чашку и буду одну горячую воду пить. Кстати же у меня есть сахар».

      Четвёртой чашки у Луки не оказалось. Пятёркин вылил из третьей чашки чай, налил в неё горячей воды и стал прихлёбывать, кусая сахар. Услыхав громкое кусанье, его враги переглянулись и прыснули.

      – Ей-богу, это мило! – зашептал фон Пах.– У нас нет сахару, у него нет чая… Ха-ха…

      Весело! Какой же, однако, он ещё мальчик! Верзила, а настолько ещё сохранился, что умеет дуться, как институтка… Коллега! – повернулся он к Пятёркину.– Вы напрасно брезгаете нашим чаем… Он не из дешёвых… А если вы не пьёте из амбиции, то ведь за чай вы могли бы заплатить нам сахаром!

      Пятёркин промолчал.

      «Нахалы…– подумал он.– Оскорбили, оплевали и ещё лезут! И это люди! Им, стало быть, нипочём те дерзости, которые я наговорил им в суде… Не буду обращать на них внимание… Лягу…»

      Около печи на полу был расстелён тулуп… У изголовья лежала длинная подушка, набитая соломой… Пятёркин растянулся на тулупе, положил свою горячую голову на подушку и укрылся шубой.

      – Какая скучища! – зевнул Семечкин.– Читать холодно и темно, спать негде… Брр!..Скажите мне, Осип Осипыч, если, например, Лука пообедает в ресторане и не заплатит за это денег, то что это будет: кража или мошенничество?

      – Ни то, ни другое… Это только повод к гражданскому иску…

      Поднялся спор, тянувшийся полтора часа. Пятёркин слушал и дрожал от злости… Раз пять порывался он вскочить и вмешаться в спор.

      «Какой вздор! – мучился он, слушая их.– Как отстали, как нелогичны!»

      Спор кончился тем, что фон Пах лёг рядом с Пятёркиным, укрылся шубой и сказал:

      – Ну, будет… Мы своим спором не даём спать господину защитнику. Ложитесь…

      – Он, кажется, уже спит…– сказал Семечкин, ложась на другую сторону Пятёркина.– Коллега, вы спите?

      «Пристают…– подумал Пятёркин.– Свиньи…»

      – Молчит, значит спит…– промычал фон Пах.– Ухитрился уснуть в этом хлеву… Говорят, что жизнь юристов кабинетная… Не кабинетная, а собачья… Ишь ведь куда черти занесли! А мне, знаете ли, нравится наш сосед… как его?.. Шестёркин, что ли? Горячий, огневой…

      – М-да… Лет через пять хорошим адвокатом будет… Есть у мальчика манера… Ещё на губах молоко не обсохло, а уж говорит с завитушками и любит фейерверки пускать…

      Только напрасно он в своей речи Гамлета припутал.

      Близкое соседство врагов и их хладнокровный, снисходительный тон душили Пятёркина.

      Его распирало от злости и стыда.

      – А с сахаром-то история…– ухмыльнулся фон Пах.– Сущая институтка! За что он на нас обиделся? Вы не знаете?

      – А чёрт его знает…

      Пятёркин не вынес. Он вскочил, открыл рот, чтобы сказать что-то, но мучения истекшего дня были уж слишком сильны: вместо слов из груди вырвался истерический плач.

      – Что