Катали мы ваше солнце. Евгений Лукин

Думаешь, приятно мне будет в мокром ходить?

      Кудыка понурился и вздохнул. Он уже прикинул грядущие убытки. Шубейка, шапчонка – ветхие, так и так сносились… А вот сапоги – да. Сапоги жалко. Еще бы зиму прослужили… Да что там про сапоги-то!.. Не убьют – и ладно… Хотя почему не убьют? Как раз сегодня-то убить и могут. Народу в битве на речке Сволочи полегло несчитано. Так что – Кудыкой больше, Кудыкой меньше…

      Да и злы погорельцы на слобожан за давешний погром. Все ведь землянки им поразвалили… А вот главарь у них смешливый – это хорошо… Хотя иной раз в преисподнюю и с прибаутками отправляют…

      Смешливый главарь тем временем разочарованно оглядывал Кудыку.

      – Что ж ты такой затрепыш-то? – упрекнул он. – Идучи на рать, мог бы, чай, и принарядиться!.. Товарищ-то вон твой, гляди, красную рубаху надел, порты клюквенны… Да-а, с этого леща чешуйку стоит поскрести… А зипун-то, зипун! Боярину впору!..

      Кудыка покосился на товарища и подумал уныло, что главарь, похоже, невзначай правду молвил. Скорее всего, зипунец этот был извлечен Шалавой Непутятичной из дядюшкиных сундуков.

      Тут неподалеку свистнули по-разбойничьи. Погорельцы тревожно оглянулись и сочли за лучшее убраться куда подальше.

      – Милости просим, гостечки дорогие, – шутовски поклонился главарь, и подталкиваемые погорельцами древорезы двинулись извилистым путем меж развалин. Да, попались, как вошь во щепоть…

      – Как величать-то прикажете? – полюбопытствовал главарь.

      Древорезы со вздохом назвались. Погорельцы остановились и вылупили на них зенки.

      – Кудыка?.. Докука?.. – ошеломленно повторил главарь. Потом вдруг сорвал со свалявшихся косм неправедно добытую шапку и что было сил шваркнул оземь. Брызнула во все стороны снежная слякоть.

      – Вот те раз! – ликующе завопил он. – Не было ни чарки, да вдруг ендовой!.. Да это ж те самые, кого волхвы ищут!

      – Ищут-то одного, а не двух, – недовольно поправил его другой погорелец. – Докуку вроде…

      – Кудыку! – возразил третий.

      – Кудыку, Докуку… Нам-то что за дело? – Главарь был несказанно рад. – А я-то думал, тут кроме шкурки и поживиться нечем!.. Волхвы-то ведь вязчее сулят!..

      – Чего-чего?

      – Ну, награду за поимку! Сдадим обоих, а кто не тот – того отпустят…

      – А одежка? – забеспокоился вдруг четвертый погорелец. – Слышь, Пепелюга! Если к волхвам поведем, одежку-то с них снимать нельзя…

      – Еще чего!.. – прикрикнул главарь. – И думать не смей! Шкурку сымем, оденем в наше – и скажем, что так поймали… Прятались-де в развалинах, за честных беженцев мыслили сойти…

* * *

      Однако пока добрались до землянок, пока переодели древорезов в омерзительные сальные лохмотья, светлое и тресветлое наше солнышко успело налиться алым и уже готовилось кануть в далекое Теплынь-озеро. Вести пойманных к волхвам на ночь глядя погорельцы не решились – после того, что стряслось на речке Сволочи, даже для беспутных и отчаянных беженцев из Черной Сумеречи Ярилина Дорога была страхом огорожена. А уж капище – тем более…

      Тлел