Недетский альбом (сборник). Бэла Эфрос

любви несчастной нету оправданий

      И в тумане нежном тает горький дым.

      Что же остаётся? Даль полей безбрежных,

      Сосен корабельных стон и перепляс,

      Облаков обманчивых облик переменный

      И дорога, шепчущая: «Ну же, в добрый час».

      Мы бежим от прошлых разочарований,

      От ошибок горьких, мелочных обид,

      Веры сила светлая, как маяк желанный,

      Тонкой нитью путеводной душу бередит.

      Гибель в Венеции

      Чужую юность не зови,

      В свою вернуться не пытайся

      И расцветающей души

      Рукой мертвящей не касайся.

      И не мечтай себе присвоить

      Перед другим лежащий путь,

      Чужую жизнь как покрывало

      Себе на плечи натянуть.

      Что жизнью оплатил с лихвою,

      Что на руках твоих взросло,

      Что сердцем, кровью и душою

      Берёг и пестовал – твоё.

      Печально старости смятение,

      Когда в последние часы

      Обманов суетных стремленья

      На миг становятся ясны.

      Детство

      Полисадники и дачки,

      Даль главнейшей из дорог

      Унесут воспоминаньем

      В детства теплый уголок.

      Неизведаны все дали,

      Ни сомнений, ни тревог,

      Лишь безоблачное счастье

      Да забвения восторг.

      Детство – сказка, детство – тайна,

      Свята вера в чудеса,

      А душа открыта миру,

      Вся до донышка чиста.

      И такая льется нега,

      Охраняет доброта

      В голубой купели неба

      Той страны где мы пока.

      «Замираю в предчувствии слова…»

      Замираю в предчувствии слова,

      Словно чайка над пенной волной,

      Слова сладостного и живого,

      Что сольётся с моею душой.

      Как же мало надо для счастья,

      Только воздух, вода и огонь,

      Да лица дорогого причастие,

      Что прижмёт в исступлении ладонь.

      Жертва эмансипации

      Какая ночь! Луна вплывала в жаркий август.

      Я лишь с тобой хотел в тот вечер танцевать.

      Как жадно я ловил твоих движений плавность,

      Твоей фигуры восхитительную стать.

      Я полюбил тебя и как хотел сберечь я

      Любовный жар, что сходит к нам, как благодать.

      Не хитростью своей, любовью бесконечной

      Меня смогла бы ты навек околдовать.

      Но мы по-твоему слабы, глупы, покорны,

      Едим с руки и манны ждём как благодать.

      Ты ошибаешься, мы вовсе не ничтожны,

      С мужским характером тебе не совладать.

      На мне испытывала ты свои уловки,

      Взбесить пыталась и заставить ревновать.

      За это, знаешь ли, не гладят по головке,

      Игрушкой дамскою вовек мне не бывать.

      Но я жалел тебя, смягчить тебя пытался,

      Характер твой как мог пытался обуздать.

      Напрасно было всё, и как я не старался

      Не укротил натуры гибельной напасть.

      Я не поддался уверениям напрасным,

      Своё