Вешние воды. Накануне (сборник). Иван Тургенев

помочь? И мамы нет! Панталеоне, Панталеоне, что же доктор? – прибавила она вдруг по-итальянски: – Ты ходил за доктором?

      – Синьора, я не ходил, я послал Луизу, – раздался хриплый голос за дверью, – и в комнату, ковыляя на кривых ножках, вошел маленький старичок в лиловом фраке с черными пуговицами, высоком белом галстуке, нанковых коротких панталонах и синих шерстяных чулках. Его крошечное личико совершенно исчезало под целой громадой седых, железного цвета волос. Со всех сторон круто вздымаясь кверху и падая обратно растрепанными косицами, они придавали фигуре старичка сходство с хохлатой курицей – сходство тем более поразительное, что под их темно-серой массой только и можно было разобрать, что заостренный нос да круглые желтые глаза.

      – Луиза скорей сбегает, а я не могу бегать, – продолжал старичок по-итальянски, поочередно поднимая плоские, подагрические ноги, обутые в высокие башмаки с бантиками, – а я вот воды принес.

      Своими сухими, корявыми пальцами он стискивал длинное горлышко бутылки.

      – Но Эмиль пока умрет! – воскликнула девушка и протянула руки к Санину. – О мой господин, о mein Неrr! Неужели вы не можете помочь?

      – Надо ему кровь пустить – это удар, – заметил старичок, носивший имя Панталеоне.

      Хотя Санин не имел ни малейшего понятия о медицине, однако одно он знал достоверно: с четырнадцатилетними мальчиками ударов не случается.

      – Это обморок, а не удар, – проговорил он, обратясь к Панталеоне. – Есть у вас щетки?

      Старичок приподнял свое личико.

      – Что?

      – Щетки, щетки, – повторил Санин по-немецки и по-французски. – Щетки, – прибавил он, показывая вид, что чистит себе платье.

      Старичок, наконец, его понял.

      – А, щетки! Spazzette! как не быть щеток!

      – Давайте их сюда; мы снимем с него сюртук – и станем растирать его.

      – Хорошо… Benone! А воду на голову не надо вылить?

      – Нет… после; ступайте поскорей за щетками.

      Панталеоне поставил бутылку на пол, выбежал вон и тотчас вернулся с двумя щетками, одной головной и одной платяной. Курчавый пудель сопровождал его и, усиленно вертя хвостом, с любопытством оглядывал старика, девушку и даже Санина – как бы желая знать, что значила вся эта тревога?

      Санин проворно снял сюртук с лежавшего мальчика, расстегнул ворот, засучил рукава его рубашки – и, вооружившись щеткой, начал изо всех сил тереть ему грудь и руки. Панталеоне так же усердно тер другой – головной щеткой – по его сапогам и панталонам. Девушка бросилась на колени возле дивана и, схватив обеими руками голову, не мигая ни одной векою, так и впилась в лицо своему брату.

      Санин сам тер – а сам искоса посматривал на нее. Боже мой! какая же это была красавица!

      III

      Нос у ней был несколько велик, но красивого, орлиного ладу, верхнюю губу чуть-чуть оттенял пушок; зато цвет лица, ровный и матовый, ни дать ни взять слоновая кость или молочный янтарь, волнистый лоск волос, как у Аллориевой Юдифи в