Последняя война. Кир Булычев

медкомиссии она тратит втрое больше времени, чем любой космонавт. Врачи не могут поверить, что она здорова, настолько здорова, чтобы работать третьим механиком на «Сегеже».

      – Идешь обедать, Снежка? – спросила она.

      – Иду. Сейчас. Заколоть волосы или так?

      – Так, – сказала Кирочка. – А я одна боюсь в кают-компанию идти. Вдруг они уже все за столом сидят, я вхожу, а мастер скажет: «Вот наш третий механик, вы не думайте, что она у нас такая маленькая и тоненькая…» Ну, знаешь, как он всегда гостям говорит.

      – Чепуха, – сказала Снежи́на, закалывая волосы на затылке. – Он тебя очень уважает.

      – Я не об этом. Это же не обыкновенные гости. С тобой спокойнее.

      – Тетя Миля кончила расстраиваться?

      – А что?

      – Испугалась корон.

      – По-моему, ничего особенного.

      – Ну, а как теперь? – Снежи́на обернулась к Кирочке.

      – Я же говорю: ты как ни причешешься…

      – А мне они сначала тоже страшными показались, – призналась Снежи́на. – Мир полон неожиданностей.

      – Пошли, и в самом деле сегодня опаздывать не стоит.

      Девушки спустились по трапу. У экспериментального номера стенгазеты, полностью сделанного роботами, стоял доктор Павлыш.

      – Жуткое зрелище, – сказал он. – Все правильно. Даже есть анонимное письмо в редакцию: «Долго ли гонг будет звенеть в неположенное время?»

      Доктор Павлыш церемонно предложил дамам обе руки, и двери в кают-компанию раскрылись.

      – С вашего разрешения, – кивнул Павлыш старшему штурману.

      – Пожалуйста, – ответил Баков.

      Его казачий чуб и усы были тщательно расчесаны. Старпом был в парадной форме. Знак космонавта дальнего плаванья вбирал в себя свет люстры и разбрасывал его зайчиками по углам кают-компании.

      Все свободные от вахт члены экипажа уже сидели за столом. Снежи́на прошла на свое место между Павлышом и Кудараускасом.

      Кухонный робот Гришка в кокетливом белом передничке (тетя Миля сшила для уюта) раскладывал приборы.

      – А где тетя Миля? – спросил Малыш.

      – Эмилия Кареновна, – позвал Баков. – Мы вас ждем.

      – И праздничный торт тоже, – вставил Малыш.

      – Эмилия Кареновна не придет, – быстро сказала Снежи́на. – Она себя плохо чувствует.

      – Как так? – Старпом строго посмотрел на Павлыша.

      Павлыш густо покраснел – румянец мгновенно разбежался по щекам, подобрался к голубым глазам и даже залил лоб.

      – Она ко мне не обращалась, Алексей Иванович.

      – Ничего особенного, – сказала Снежи́на. – Медицинская помощь не требуется.

      Как-то все одновременно замолчали, и затянувшаяся пауза заставила всех обернуться к двери. «Сейчас они войдут, – подумала Снежи́на. – Может быть, им тоже немножко не по себе. Они войдут, увидят длинный стол: на одном конце место капитана, на другом – старшего помощника. Нам этот стол уже настолько знаком, что мы его и не замечаем. А их может удивить. Допустим, у них вовсе столов нет. А там дальше, за полураздвинутой