Железный город. Андрей Деткин

под подбородком.

      Голубоватый сумрак в улье после яркого дневного света казался кромешной тьмой. Широкий тоннель, то ли коридор, то ли улица, тускло освещался светляками из дырчатого двойного потолка. В местах скопления насекомых голубоватые пятна были особо яркие.

      Слава несколько раз посещал улей до этого, но не опускался ниже первого уровня. Дружок у него был там. Разбирался в технике. Мир его праху – сгинул на нижних этажах.

      Странное дело, рассуждал Слава, вцепившись в рукоятки чопера: ему, жителю поверхности, кажется угрюмым, подавляющим, гадким существование в сумрачных железных катакомбах, склепанных, прорезанных в слоях железа без света, без свежего воздуха. Мрачники же, считали себя в более выгодном положении. Первый и неоспоримый аргумент в их оправдание – отсутствие всепроникающего песка. Второе – не донимает жара. Третье – цепаки, кайлаки, проволочник не их забота. Но были и свои «скелеты», о которых обитатели улья старались не вспоминать.

      Шпиль вез Славу по широкой улице, которая пологой спиралью незаметно уходила вниз. Мимо сплошной стеной проносились строения разной формы и назначения, неоновые вывески, регулировочные знаки, трубы, кабеля, ограждения, колонны, балки, лестницы. Редкий транспорт встречался на дороге. Мрачники неторопливо брели вдоль железных жилищ, магазинчиков, закусочных, мастерских, компрессорных. Сворачивали в железные переулки и растворялись в железном сумраке, разбавленном голубоватым светом насекомых.

      Хотя песок сюда не проникал, все ровно на окнах крепились жалюзи и по большей части они были опущены. Свет пробивался сквозь металлические пластины, болезненной желтизной растекался по железному, проклепанному полотну дороги.

      Чем ниже уводила улица, тем медлительнее становились жители, и тем сумрачнее делалось кругом. На четвертом уровне мрачники уже покачивались, в движениях улавливалась пьяная небрежность. Слава вдруг понял, что удерживает мрачников в железной темноте: это их состояние. Они подсаживаются на нечаянное удовольствие с рождения и не в силах с ним расстаться. Корень их привязанности к улью кроется в испарениях Ягды.

      На пятом уровне свет фары выхватил лежащего навзничь у железной стены неподвижного металлурга. Другой стоял рядом на четвереньках и блевал. Из окна высунулась женщина и с каким-то тупым безразличием взирала на парочку.

      Свет под сводом становился все тусклее. Местами и вовсе возникали черные проплешины. «Наверное, забывают кормить светляков», – подумал Слава.

      Шпиль остановил чопер у перегораживающего дорогу швеллера с круглым белым щитом посередине, на котором изображался череп с перекрещенными костями. Фара высветила блок – пост с узкими бойницами. Желтая надпись на стене трафаретными буквами предупреждала: «СТОЙ», «ОПАСНАЯ ЗОНА».

      Чопер тихо тарахтел, словно опасался вспугнуть темноту. Изредка слышался откуда-то из недр улья металлический треск. Он эхом разносился по лабиринтам улиц и затухал в тупиках. Ничего не происходило. Блокпост стоял монументальной глыбой. Узкие