Венгерская вода. Сергей Зацаринный

всего доплыть отсюда до улуса Джучи на генуэзских или венецианских кораблях. С пересадкой в Константинополе, а то и прямиком от Александрии до самого Крыма – ходили и такие. Но это как раз тот случай, когда самый привычный путь одновременно и самый опасный. Если кто пойдёт по моему следу, он как раз и будет меня искать на этой дороге. Тем более, что время работает на него. Генуэзским кораблям их закон не разрешает выходить в море зимой. Только с пятнадцатого марта. Значит почти через две недели.

      Вот с этого места старый хитрец и начал путать следы. Он отправил своего управляющего к генуэзцам, зимовавшим в Александрии, чтобы договориться о моей поездке в Константинополь или Каффу, а в это же самое время тайно переговорил с верным человеком из окружения патриарха, предложив быстро и без лишней огласки отправить партию ладана на Кипр, в обмен на вино.

      Привычные к секретам монахи умели хранить тайны, но дед даже здесь принял меры предосторожности. Моё имя даже не прозвучало. На Кипр отправлялся поверенный Мисаил из Пальмы. С двумя слугами. Всё выглядело очень пристойно и не вызывало подозрений. Кого же ещё посылать к франкам, как не их соплеменника? Благо он имел наследственное дела с домом Тарик.

      В тот же день ладан был погружен на борт быстроходной шейти вместе с нашими дорожными вещами, а вечером прибыли и мы.

      Помня о предостережении деда, я внимательно осмотрел гавань, когда мы её покидали. На ночь глядя, да ещё при усиливавшемся ветре, в море, кроме нас, не вышел ни один корабль.

      Мисаил, к которому теперь надлежало обращаться только по имени и с надлежащей почтительностью, как к хозяину, спросил у капитана, когда мы доберёмся до Кипра. На что тот сердито пробурчал, что не надо раздражать шайтана и строить планы, отправляясь в плавание. Однако, один из матросов, не столь суеверный, как его начальник, шепнул нам, что, если всё будет в порядке, то нам придётся просидеть в тесном трюме всего две ночи.

      Был ещё виден удалявшийся берег, залитый медными лучами заходящего солнца, темнели высокие деревья и совсем рядом безразлично дремали в вековой пыли развалины древнего маяка. Корабль уверенно резал волны, мерно подрагивая в такт гребкам вёсел.

      Мысль о том, что человек в море ни живой, ни мёртвый полезла в голову только когда стемнело. Мрак обступил корабль со всех сторон, небо покрыли тучи и только звуки царили во тьме, заполнившей мир. Страшные и непонятные звуки, которые даже не замечаешь при свете дня. Зловещий скрип мачты, ровный плеск вёсел и ветер. Нечеловеческий грозный посвист из непроглядной бездны.

      Сразу пришли на ум слова из десятой суры: «Когда они плывут при благоприятном ветре, тогда радуются этому; а когда застигнет их буйный ветер, когда со всех сторон настигнут их волны и представится им, что они поглощены будут; тогда они призывают Аллаха.»

      Я вдруг ощутил себя песчинкой на ветру судьбы.

      «В Его