Черный. Белый. Ри Гува

меня прямо за дверью, и за каждым деревом.

      Со второго этажа донесся стук. Кто-то что-то бил, причем сильно, но через равные промежутки времени – из чего я сделала вывод, что это не мутант. Отправившись по ступенькам наверх, я поблагодарила вселенную, хотя бы за то, что мне не надо выходить на улицу.

      Поднявшись по первой части лестницы, я увидела темные въевшиеся следы ног – их тоже не удалось отмыть до конца. На стенах были маленькие пятнышки, похожие на брызги. Выглядело это зловеще – уняв дрожь, я пошла дальше.

      На втором этаже было очень светло: солнце проникало через все окна и комнаты, и небольшой коридорчик хорошо просматривался от этого освещения.

      Налево была закрытая дверь, направо – одна закрытая, и еще одна прикрытая, откуда и доносились колотящие звуки. Прямо напротив лестницы была еще одна дверь, на которой был наполовину отмытый кровавый отпечаток ладони.

      Заглянув в приоткрытую дверь, не возникало сомнений, что это детская. Ох! Это должна была быть моя детская. Вся в светло-бежевых тонах комната с детской кроваткой, над которой колыхались разноцветные штучки, небольшой шкаф, столик, мягкие игрушки, и залитый кровью ковер… везде была кровь, если присмотреться: или маленькие капельки, или отпечатки пальцев или рук. А прямо напротив двери – окно, около которого стояли мама с Дэйтоном, и смотрели на меня.

      Дэйтон держал молоток в руке, а его футболка была вся мокрая от пота. Мама стояла с приготовленной доской в руках – половина разбитого окна уже заколочена досками. За поясом у мамы заправлен пистолет, а рядом с детской кроваткой лежала труба брата. Чистая.

      – Привет, соня! – улыбнулся Дэйтон.

      Дэйтон выглядел очень хорошо. Я имею в виду, он выглядел здоровым.

      – Как ты себя чувствуешь? – спросила я.

      – Я-то?! – засмеялся он. – Я отлично себя чувствую! А вот что насчет тебя?

      Я не знала – как я себя чувствую. Я даже не понимала, как мне надо себя вести, или что говорить.

      – Я в порядке!

      Дэйтон кивнул один раз, отворачиваясь обратно к окну, а я обратила внимание, что они нашли не только молоток: рядом стояла коробочка с гвоздями, один из которых взял брат и примерил в правом углу доски.

      Все это время мама пристально смотрела на меня – на ее лице невозможно было прочитать никакой эмоции. Я не понимала, о чем она думает. Но почти уверена, что скоро я об этом узнаю. Она просто стояла и глядела, а я молчала, переминаясь с ноги на ногу. Когда Дэйтон попросил ее подать ему следующую доску, она, наконец, отвела от меня взгляд, чем предоставила отличную возможность, ускользнуть из комнаты.

      Я вернулась к дивану, на котором проснулась. Сложно сказать, сколько я просидела внизу одна, пока Дэйтон забил последнюю доску, но я не шевельнулась до того, пока они не спустились в гостиную.

      – У нас последний контейнер еды, – сказал Дэйтон, плюхнувшись рядом со мной и открыв сумку. – Что мы будем есть вечером? Или завтра?

      Мама