Мир, который мы разрушим. Книга 1. Осколки нации. Александр Анатольевич Мироненко

Так-так, дайка глянуть.

      Разорвав штанину, Александр Семёныч внимательно осмотрел рану и сделал вывод, что пуля пошла навылет.

      – Пуля навылет. Ничего, жить будешь. Сейчас мы тебя перебинтуем… Так… Попробуй теперь на ногу стать. Сможешь?

      Давид без особых усилий поднялся на ноги. Рана, до этого не болевшая, внезапно начала тянуть и ныть.

      – Встал, вот и хорошо. Я уже боялся, что тебя тащить придётся. Ты вот что, забери одежду этого жмура – она тебе пригодится.

      Только сейчас герой заметил, что в комнате лежало ещё одно бездыханное тело, того самого гиганта-охранника. Охранник сидел, прислонившись спиной к стене, и все бы ничего, если бы не вывалившийся язык и следы от струны на шее. Семёныч тоже был переодет в форму дружинника, что сначала Давид не заметил.

      Поступив так, как ему приказал отчим, герой переоделся в форму своего тюремщика и, опираясь на дружески подставленное плечо, поплёлся к выходу.

      В «Юпитере» жизнь шла своим чередом. Люди просыпались в своих комнатах, в столовой ели курятину с гречкой, спешили на работу, сдавали смену и снова шли спать или есть. Иногда в зале проводились работы или душещипательные собрания, хоть как–то разбавлявшие томящее постоянство.

      Из жизни «Юпитера» разительно выбивались два человека. Оба были одеты в форму дружинников, но ими не являлись. Оба вели себя странно, если не сказать – подозрительно. Козырьки их фуражек были натянуты на голову так, что скрывали за собой половину лица. Передвигались только по пустым коридорам. И когда они проходили мимо компании мальчиков-подростков, и один из юнцов выругался нецензурной лексикой, они даже не сделали ему замечание. Нет, эти двое явно не вписывались в жизнь убежища.

      Сначала Давид не мог свыкнуться с мыслью, что он теперь вне закона, и форма дружинника доставляла ему массу неудобств. Казалось, будто все люди его в чём–то подозревают. Он ежечасно оборачивался и, не найдя взгляда, который так прожигал его спину, успокаивался. Но через минуту-другую все повторялось снова и снова. Чувство слежки стало для него настолько невыносимым, что это заметил Семёныч.

      – Не крутись, ты привлекаешь лишнее внимание, у меня всё под контролем.

      – Семёныч, ты хотя бы можешь мне сказать, куда мы идём? Может, я что и подскажу дельное.

      – Нам сейчас прямая дорога в церковный зал собраний. Лишь бы поспеть, без нас не должны начать…

      – Что начать? Я не понимаю, что происходит? А хотя мне всё одно… Меня впутали в какой–то заговор без моего ведома, и они ответят мне за Настю! Я лично распотрошу этого ублюдочного святошу!

      – Не время, малой, горячку пороть. Мы должны действовать крайне хладнокровно и расчётливо. У меня есть план, в который я тебя пока не могу посвятить, просто доверься мне. Если что-то пойдёт не так, много хороших людей поляжет. Будем пытаться всё провернуть без кровопролития. Так что пока держи себя в руках. Время для мести ещё придёт.

      Как ни волновался Громов-старший, но в зал собраний они успели вовремя. В окружении