Мир, который мы разрушим. Книга 1. Осколки нации. Александр Анатольевич Мироненко

рискнул побежать следом. Как вдруг всё вокруг окутало туманом. Забыв про свою добычу, он ломанулся со всех ног, но было уже поздно. Куда б он ни пошёл, он возвращался всегда на одно и то же место, как вдруг его кто-то сильно схватил за шиворот и потащил прочь. Когда он очухался, то лежал на опушке возле леса, а над ним столпилась добрая половина села во главе с нашим шаманом дедом Онзором. На вопросы, где его отец, Онзор ему ответил: "Духи приняли его вместо тебя". Потом, как оказалось, его не было целую неделю…

      – Ну и как, живой твой друг? – Вмешался в разговор Давид.

      – Он умер ровно через год от неизвестной хвори… Я никогда не забуду его бледное лицо, когда он рассказал мне эту историю, его последние слова: "В том тумане я видел танец, духи зовут меня… мой отец зовёт меня".

      Наступило долгое молчание, каждый надёжней перехватил своё оружие, придавая себе уверенности. Тишину нарушил Семёныч:

      – Хорошо, если наши друзья-нацисты такие же суеверные, как и вы. Сюда они не должны сунутся. Если ваша деревня спалена, то это значит, что все дороги через город перекрыты. Сейчас выйдем к реке, а потом спустимся вниз по течению до блокпоста. А дальше видно будет… Авось пронесёт…

      Дальше шагали молча. Когда Мариам попросилась по нужде, Громовы зашагали вперёд, в то время как Саша остался с ней. Давида мучал один вопрос всё это время и, воспользовавшись моментом, он спросил у отчима:

      – Семёныч, когда мы были с тобой в пыточной, и ты снял маску с Вепря, мне показалось, будто ты знал его. Не объяснишь?

      – Тебе что, поговорить больше не о чем? – Ледяным тоном спросил отчим.

      – Не хочешь – не рассказывай, это ваши с ним дела. – Немного обиделся Давид.

      Громов-старший глубоко вздохнул, и украдкой посмотрев на своего пасынка, произнёс:

      – Ну, если тебе это так важно знать… тогда слушай. Когда-то я знал этого человека, и долгое время считал его погибшим, но, как оказалось, всё это время он скрывался за личностью Вепря.

      – Ты знаешь, кто наградил его этими жуткими ранами?

      – Около двадцати лет назад мне под командование дали отделение из семи человек. Все ребята были обстрелянные, сорвиголовы, одним словом. Да вот только одна из шишек решила пропихнуть своего сынка в высшие чины, а стоит ли говорить, что без должного боевого опыта дорога к большим звёздам закрыта. Этого юнца звали Егором. Мне он сразу не понравился, с самых первых дней службы я начал подозревать в нем неладное. Уж больно был разнежен и жесток. Многие сослуживцы страшились его за непредсказуемые жестокие выходки. Однажды в наш квадрат забрела небольшая банда, и после удачной засады мы их всех перебили. Я дал команду обыскать трупы и допросить раненых. Когда я увидел, что он отрезает пальцы у ещё живого бандита и кладёт к себе в карман, я скомандовал ему остановиться, но он лишь улыбнулся. Схватив беднягу за волосы, принялся отрезать его голову. Тогда я оттолкнул его, чтобы привести в чувство, но в ответ он напал на меня с ножом в руке. Когда дело доходит до драки, я не всегда даю себе отчёт в том, что происходит. Вот и тогда