Тайная любовь моя. Анатолий Зарецкий

взрослые.

      – Мама, а что такое детдом? – спросил, когда гости ушли.

      – Это дом, где живут дети, у которых еще нет родителей, – объяснила мама, – Родители их там находят и берут себе.

      – А откуда появляются дети в детдоме? Их аист приносит, или собирают в капусте?

      – В каждом доме по-разному.

      – А я был в детдоме?

      – Нет, сынок. Мы тебя нашли сами.

      – У аиста, или в капусте?

      – В капусте. А туда тебя положил аист.

      – А он, где взял?

      – Спроси-ка лучше у него.

      – Где же я его найду? – рассмеялся я.

      – Придет время, найдешь, – обнадежила мама.

      Сын Карякиных не понравился, хотя был моего возраста и его тоже звали Толиком. Он смотрел на всех исподлобья, ни с кем не разговаривал и ничего не умел.

      – Ничего, обвыкнется, – утешались его родители, и соглашалась с ними мама.

      – Дорогу в лагерь найдешь? – спросила мама, собираясь от Карякиных зайти еще куда-то.

      – Найду, – успокоил ее, – Выйти из подъезда, дойти до перекрестка, перейти дорогу и дойти до проходной, – повторил нехитрую инструкцию.

      – Куда лезешь, мальчик? Не видишь, здесь грузчики работают? Трудно, что ли обойти дом? – бросился ко мне кто-то из взрослых. Пришлось обходить.

      Я уже вышел на улицу, когда передо мной и возникли те ребята:

      – Ты кто такой?! – подлетел ко мне крепыш, явно старше меня, – Ты, что делаешь на нашей улице?! – пугая, замахнулся он.

      Еще двое, по виду моих ровесников, с угрожающим видом подскочили справа и слева. В моей жизни ничего подобного еще не было, а потому поначалу даже не почувствовал опасности. Но, на всякий случай сделал шаг назад. Ребята остановились.

      – Я Толик. Я здесь живу, – совсем не испугавшись, ответил им.

      – Что врешь?! Мы своих знаем. Говори, где живешь?! – снова замахнулся крепыш.

      – Сказал же, на этой улице. В зоне, где немцы живут, – ответил ему.

      Ребята переглянулись.

      – Так ты что, с немцами живешь? – недобро ухмыльнувшись, спросил один из них.

      – Ну, да. Они пленные, – начал, было, я.

      – Ах, ты, гад! Фашист недобитый! – не дослушав, вдруг взвился вожак, грозно сжав кулаки.

      – Дай ему в ухо, Тимоха, чтоб больше не ходил по нашей улице, – подсказал тот, что спрашивал. Второй из свиты незаметно исчез.

      Тимоха размахнулся, и я понял – теперь точно ударит и метит прямо в ухо. Инстинктивно уклонился и сразу почувствовал, что падаю спиной через какой-то предмет. Больно ударившись локтем о землю, тут же вскочил на ноги. Предметом оказался исчезнувший, прилегший позади меня. Теперь он оказался между мной и нападающими и пытался вскочить. Не дав негодяю подняться, обеими руками толкнул "предмет" прямо под ноги Тимохе и его дружку.

      И все же убежать не удалось. Меня настигли прямо у проходной, где пришлось остановиться у закрытой “вертушки”. От расправы спас выскочивший охранник, но несколько фингалов все же заработал.

      – Эх, Толик.