Ты. Кэролайн Кепнес

лучшего.

      Наконец ты возвращаешься за столик к своим двуличным подругам. Они обнимают тебя, хлопают и рассыпаются в лживых похвалах. Ты налегаешь на виски так, будто каждая стопка приближает тебя к Нобелевской премии по литературе.

      – Девочки, – выговариваешь ты заплетающимся языком (я и не заметил, как ты набралась), – комплиментов и коктейлей много не бывает!

      Чана кладет ладонь тебе на руку.

      – Коктейлей, пожалуй, на сегодня хватит.

      Ты не слушаешь: твой новорожденный «шедевр» имел успех, и теперь у тебя послеродовая эйфория.

      – Я в порядке.

      Линн подзывает официантку.

      – Еще три виски. Девушке надо снять стресс.

      – Какой стресс, Линн? Я просто вышла и прочитала гребаный рассказ.

      Чана чмокает тебя в лоб.

      – Охренительно прочитала!

      Ты не ведешься на дешевую лесть и отталкиваешь ее.

      – Да пошли вы обе!

      Ты очень пьяна, но я рад, что увидел тебя такой. Если собираешься любить человека, надо узнать его со всех сторон. Да и подруги твои теперь бесят меня гораздо меньше. Они переглядываются, ты высматриваешь кого-то в баре.

      – Бенджи уже ушел?

      – А он хотел прийти?

      Ты вздыхаешь так, будто это не первый случай, и твое терпение лопнуло. Хватаешься за телефон, однако Линн успевает раньше.

      – Бек, нет! – возражает Линн.

      – Отдай телефон.

      – Бек, – вмешивается Чана, – ты пригласила, он не пришел. Все!

      – Вы его ненавидите, – заводишься ты. – А вдруг с ним что-то случилось?

      Линн отводит глаза, а Чана фыркает:

      – А вдруг он просто… козел.

      Линн бы замяла на этом разговор, точно. Уверен, из вас троих она единственная, кто в конце концов дезертирует из Нью-Йорка в какой-нибудь маленький незатейливый городок, где девушки пьют вино, в барах не проводят литературных чтений и по субботам из музыкального автомата орет «Марун 5». Нарожает там детей и будет фоткать их с таким же остервенением, с каким сейчас снимает стопки, пустые бокалы и туфли.

      От Чаны так просто не отделаться.

      – Бек, ты пойми, – не унимается она, – Бенджи – козел. Верно?

      Я хочу заорать «ДА», но держу себя в руках.

      – Некоторые мужики – козлы. Смирись. Хоть все книжки мира ему передари, он все равно останется Бенджи. Не Беном, не, прости господи, Бенджамином – просто Бенджи. Вечный инфантил. Так что шел бы он на хрен вместе с его гребаной содовой и дурацким именем. Как вообще можно так себя называть – Бенджи? Он еще и произносит это по-дурацки, на китайский или французский манер. Бен Джиииии…

      Я слушаю очень внимательно. Противно, конечно, но что поделать: твое окружение надо изучить. Я заказываю еще водку с содовой. Бенджи…

      Ты сидишь насупившись, скрестив руки. Официантка приносит выпивку, ты оживляешься.

      – Как вам рассказ?

      – Не знала, что ты интересуешься ковбоями, – мгновенно реагирует Линн.

      – Я и не интересуюсь, – мрачно отвечаешь ты. Лица в полумраке не видно. Заглатываешь виски и запиваешь рассолом, подружки