Приют героев. Генри Лайон Олди

Ногу сломал. Шиш бы эти, сервы драные, меня догнали, когда б не нога…

      Вор поднял разбитое лицо, и Конрад узнал негодяя.

      – Гвоздила?! Он же этот… как тебя?.. Беглец-нелегал из Бадандена?

      – Имя забыл? – Из-за выбитых зубов вор шепелявил. – Фартит тебе, хорт… Ниче, даст Нижняя Мамка, сочтемся…

      Из окна ограбленных покоев высунулась сладкая парочка: стряпчий Тэрц и Кош Малой.

      – Светлость! Вели хозяину не браниться! Ну, за дверь…

      – Я вас предупреждал, ваша светлость! Не к добру!..

      – Я злодея ловил! Он заперся, а я ловил… ну и дверь, значит…

      – Помяните мое слово!

      Глядя на раскрасневшуюся, полную охотничьего азарта физиономию Фернана Тэрца, барон вспомнил дурацкий рассказ стряпчего: «…Ворюге в Бадандене руку публично рубили… А рука возьми и вырасти заново, через неделю». Чувствуя себя деревянным болваном, Конрад внимательно посмотрел на вора-неудачника. Солнце светило ярко, тень беглеца-нелегала горбилась у ног, стараясь помочь, не дать отнять узел с добычей…

      Овал Небес!

      Обер-квизитор решил, что зрение играет с ним глупые шутки.

      У тени вора было три руки.

* * *

      Облачко набежало на диск светила. Барон моргнул и обнаружил, что тень превратилась в бесформенное пятно. Словно неизвестный доброжелатель, желая сохранить рассудок Конрада в добром здравии, смял тень в кулаке, как комок мягкой глины.

      – Пошлите за ликторами. – Усталость одолевала, но надо было держаться. – И проследите, чтоб злодей не сбежал. Нет, бить больше не надо… хватит с него.

      Мальчишка-служка, посланный в ликторат, вернулся быстро. Ликтор-курьер встретился ему в четырех кварталах от гостиницы, а уличный патруль – возле рыбной лавки, где стражники любезничали с пухлой торговкой карпами и угрями. Конрад передал задержанного в цепкие руки правосудия, правосудие уложило вора на носилки, собранные из двух алебард и одного плаща, и унесло в кутузку.

      Правосудие не отбрасывало странных теней, и с количеством рук у него проблем не возникало.

      Временное недоразумение вышло с оформлением задержания. Записав краткие показания свидетелей, барон вдруг обнаружил, что действительно не в состоянии вспомнить имя вора. Вылетело из памяти шустрым воробышком. Чик-чирик… Теофрад… э-э… Тофиль Сточек, он же Михель Ловчила… нет, как-то иначе… чик… чирик… Спасение графа Ле Бреттэн, битва под фонарем – воспоминания начали мерцать, обнаруживая провалы, белые пятна… Грабителей было двое: крысюк и Сыка Пайдар… Нет, трое! Конечно, трое! Вот этот сукин сын и есть третий соучастник: Трюфель Гнездила, он же…

      Это от утомления. Бывает.

      – Вам пакет из канцелярии Приказа, ваша светлость!

      – Давай сюда, – барон шагнул к ликтору, заранее зная, что скрывается в принесенном пакете. Внезапно память очнулась от спячки, воробышек вернулся, шустро взявшись клевать крошку за крошкой. – Проклятье! Теофиль Стомачек, он же Гвоздила, он же Михаль Ловчик, из Бадандена! Вспомнил!

      Ликтор, заискивающе улыбаясь, кивал обер-квизитору.

      Дескать,