Напряжение. Коронный разряд. Владимир Ильин

Если приглядеться, где-то там точка блокпоста – и именно оттуда к аэропорту приедут хозяева этих мест: вершить закон и ровнять тут все с землей.

      – Я пришел, – вместо приветствия обозначил себя, встав поодаль и чуть сбоку от Амира, не загораживая ему вид.

      Поговаривают, страшный человек, знающий любовь и милосердие только к своей семье. Но выглядит вполне обычно, лицо не хранит жутких шрамов, а руки, что на трости, чисты и ухоженны. Впрочем, если есть знакомый Целитель, то внешний вид зависит только от настроения.

      – Твой дед сказал передать тебе это, – неспешно запустил он руку во внутренний карман и достал плотный конверт с чем-то объемным внутри, – кем бы ты себя ни считал.

      Чтобы забрать, шагнул ближе. А затем и вовсе присел рядом, с интересом просматривая документы, оказавшиеся внутри.

      – Самойлов Максим, – открыл я чуть потрепанный паспорт, лежавший сверху, – из мастеровых…

      – Хочешь называться Самойловым – твой выбор. Называться простолюдином – тоже, – оценил мою реакцию Амир, чуть скосив на меня взгляд, – но родился ты у нас, в нашем княжестве, и так будет записано в твоем документе, – постановил он мощным, хорошо поставленным голосом без намека на акцент.

      – Тут написано: день рождения – сегодня? – поднял я удивленный взгляд.

      – Это правда.

      – Но… девятнадцать лет?.. – усомнился я.

      Совсем недавно праздновали семнадцать.

      – Неправда, – согласился Амир. – Тебе семнадцать. Но эта неправда защитит твою мать и сестру. Тебе ведь все равно, верно?

      – Им тоже все равно: как я и где.

      – Некрасиво, – укорил он, – не нужно так думать о семье.

      – Я в чем-то не прав?

      – Твоя сестра заботится о тебе… – вздохнул он. – С самого детства. Ты не знаешь этого, но в том твое счастье.

      – Никогда ее не видел. – с равнодушием, слегка припорошенным любопытством, произнес я.

      – Не старался, – пристукнул он тростью о пол. – Дед к нему едет, а он его с порога гонит…

      – А мама? – проигнорировал я ворчание.

      – Виктория Павловна работает у вас? – спросил он неожиданно.

      – Английский вела до прошлого года… – припомнил я автоматически знакомое имя.

      – Вот, – буднично постановил он.

      А у меня холодная волна, прокатившаяся по телу, сменилась жаром, а затем недоверием и надеждой, в которой было намешано столько всего…

      – Она? – робко уточнил я.

      Самая любимая учительница, так добро и с любовью улыбающаяся классу… или только мне?

      Не заметил, как кусаю губы и верчусь тревожно, не зная куда деть руки. Из эмоций – желание бежать в город. Да, она уже уехала, год назад, но остались фото в фойе школы. Память – крепка, но вдруг выветрилась хотя бы малость?

      – Она. Не думай о семье плохо, – усмехнулся Амир. – Знаю, ты считаешь – твоя семья тут. Это правда, но только часть ее. Теперь у тебя две семьи.

      – Как я могу защитить мать и сестру? – собрался