Маленький медный ключик. Юлия Добровольская

т быть, многочисленными и разнообразными заботами людей, проживающих в них? – куполом нависли над мостовой.

      По их фасадам высоко вверх – к небу и дождю – уползают серебристыми змеями гулкие водосточные трубы. Узорчатые чугунные решётки арок в грустном смирении несут свою бессмысленную вахту: давно уже никто не распахивает их перед нарядным экипажем или сверкающим глянцевыми поверхностями и хромированными деталями ландо.

      Всё серо в проёме Узкой Улочки: серые стены, серая мостовая, серые люди с серыми лицами. Это вечерняя тень окрашивает в серый всё, что попадается ей под руку. Или вечерняя усталость?..

      А может быть, проще: Художнику не захотелось возиться с красками и он плеснул на сырой ватман разбавленную чёрную тушь, в неразбавленную обмакнул перо и рисует эту коротенькую историю без начала и конца. Или так: у него вдруг разом закончились все краски…

      Но нет. Краски у него есть. И, похоже, он их очень даже любит.

      Во-он там, в проёме крыш, видна неровная полоска ярко-сиреневого цвета с жёлтыми, розовыми и зелёными пёрышками закатных облаков. А последние этажи домов на правой стороне Улочки – тех, что повыше – освещены последними лучами солнца и от этого кажутся одного цвета. Цвета спелого апельсина.

      На самом же деле, и Старенькая Кинокамера это хорошо знает, они все совсем-совсем разные. И если отмыть с них серую усталость и апельсиновое солнце, то каждый дом сразу обретёт своё лицо. Но что поделать – это не входит в замысел Художника. А главный здесь, как ни крути – он. И дело Старенькой Кинокамеры – послушно снимать на киноплёнку всё, что он ни нарисует.

      И Старенькая Кинокамера добросовестно выполняет свою работу. И даже не без интереса. Хотя давно уже отвыкла от чёрно-серых фильмов, которые снимала в своей далёкой юности. Вероятно, поэтому при каждом удобном случае она поднимает вверх свой Близорукий Объектив, чтобы полюбоваться хоть немножко на сиреневое небо, зелёные облачка и апельсиновые стены.

      А случай такой выпадает только тогда, когда Молодой Художник отвлекается на минутку: то ли ему понадобится почистить перо, то ли прикурить сигарету, то ли заварить чашечку крепкого ароматного кофе. А то вдруг послышится ему звонок в дверь, и он, сорвавшись с места и опрокидывая всё на своём пути, несётся в прихожую…

      Кто-кто, а Старенькая Кинокамера знает, кого он так ждёт. Но это – совсем другая история…

      И тогда она с грустью вглядывается в неровную полоску неба.

      Там, в небе, которое начинается прямо на крышах, наверняка летают сейчас её старинные друзья – ласточки. Они очень любят это время. Время перед заходом солнца.

      Когда-то давно, когда Старенькая Кинокамера была ещё молодой, она тоже умела летать. Она совсем не боялась высоты, как некоторые её коллеги, и за это её очень уважал и ценил Маститый Оператор. Он без сомнений поручал ей самые ответственные и рискованные съёмки.

      Теперь они оба состарились. Оператор ушёл на пенсию и пишет разные занимательные истории для детей и взрослых. В них, между прочим, есть и про неё – Старенькую Кинокамеру. То есть, конечно, про ещё юную и полную сил, про ту, с которой Оператор давным-давно сделал много замечательных фильмов.

      Что и говорить, нынешняя её работа – вовсе не та, что раньше: стой себе на одном месте, да снимай всё, что происходит на листе бумаги по мановению пера в руке Молодого Художника.

      В этом занятии – ни риска, ни азарта. Но Старенькой Кинокамере нравится любая работа – уж лучше, чем пылиться в чуланах Киностудии.

      И с Молодым Художником она подружилась. Несмотря на то, что поначалу он часто злился на её основательность в подходе к кадру и, как ему казалось, нерасторопность.

      Что поделаешь – молодость нетерпелива. Старенькая Кинокамера ещё не забыла своей молодости и того, что часто бывает довольно малейшего пустяка для раздражения. Как, впрочем, и для восторга.

      К тому же, она очень сочувствовала Молодому Художнику, влюблённому в прекрасную Огненноволосую Девушку, которая вот уже почти два месяца не навещала их уютную Квартиру-Мастерскую. Почему? Об этом Старенькая Кинокамера не знала, а спрашивать Молодого Художника не решалась – ещё вспылит… Или обидится. Молодые не нуждаются ни в сочувствии, ни в советах…

      А вот и он! С чашкой свежезаваренного кофе и сигаретой. Снова, поди, до утра работать собрался.

      Ей-то, Старенькой Кинокамере, что! У неё всё равно бессонница. А вот Молодому Художнику не мешало бы спать по ночам: загонит себя смолоду ночной работой да сигаретами с кофе… Вдохновение! Меру тоже знать надо. Вон на кого похож стал: щёки впали, под глазами круги. А бородища-то!.. Как забыл два месяца назад побриться, так и ходит до сих пор. А ну, как ОНА всё же придёт! Испугается ведь…

      Но старенькая Кинокамера ворчала не зло. Напротив, ей было очень жаль своего друга. И она ну ни чем не могла ему помочь…

      Итак – Узенькая Улочка.

      Люди, спешащие по своим бесконечным, неотложным и важным делам. Спешащие, даже если таковых и нет. Спешащие просто по привычке куда-нибудь спешить.

      И