Смерть оловянных солдатиков. Андрей Ильин

Аллах нашими руками карает всякого, кто предаст или оступится. Если оступится, если ошибется Галиб – мы покараем его. Так сказал Галиб!

      Шепот прошел по толпе… Галиб поднял палец. Всё смолкло.

      – Пусть командира казнят те, с кем он был там. Казнят его воины, которые пострадали из-за него. Это будет справедливо.

      Лица все более мрачнели. И это плохо. Нельзя жить на одном негативе. Должен быть и какой-то позитив.

      Галиб встал. И указал на командира. Помощник «перевел»:

      – Он умрет, ибо смерть его угодна Аллаху! Но он умрет не теперь, ибо это наш «брат»!

      Галиб кивнул.

      – Пусть он попрощается с семьей и друзьями, пусть уладит свои дела на земле, пусть замолит свои грехи перед Аллахом, пред которым скоро предстанет. Пусть последние часы своей жизни он проведет в счастье и любви.

      Все одобрительно закивали. Да, это правильно, это верно.

      – Вы казните его через три дня. На рассвете. Чтобы он увидел свет нового дня. Все вы будете рядом с ним и будете подбадривать его, чтобы смерть его была легка! Казначей выдаст его семье деньги, как если бы он погиб в бою с неверными. И будет выплачивать им деньги каждый месяц, как всем погибшим во славу Аллаха. Мы не должны бросать в беде семьи своих погибших «братьев».

      Все опять закивали. Лица просветлели. Он справедлив Галиб! Он все правильно говорит!

      – Мы должны быть справедливыми – он был хороший воин. Но он промахнулся. И должен за это ответить. Иначе нельзя. Мы воины Аллаха и должны служить ему не щадя жизней своих! А если мы станем прощать, мы перестанем побеждать, перестанем быть воинами!

      И опять все согласились. И даже приговоренный командир закивал. Потому что, наверное, так и должно быть, иначе неверных не победить!

      – Пусть будет так, как решил Галиб. Если кто-то хочет решить по-другому, пусть выйдет вперед и скажет.

      Никто не вышел и не сказал. Потому что всё правильно, всё так и должно быть. И все посмотрели на Галиба. Теперь уже почти восторженно. И Галиб встал, подошел к обреченному командиру, приблизил его к себе и обнял его. Как равного себе! И все взревели от восторга. И даже мрачные телохранители заулыбались.

      – Галиб сказал, что придет к твоей семье. И придет на твои похороны. Он будет с тобой до самого конца, ибо любит тебя! Как любит всякого, кто пришел под его знамена! Но Галиб служит Аллаху и не может позволить себе жалости ни к неверным, ни к «братьям» своим, ни к себе самому. Только так можно победить! Аллах акбар!

      И все закричали от восторга и ярости.

      Хотя кто-то должен был лишиться глаза. Кто-то языка. Кто-то руки. А кто-то жизни. Такая вот жестокость. Особая, о которой заговорят. Все! На всех базарах, площадях и улицах. В каждом доме! И даже на женских их половинах. Потому что, если хочешь, чтобы тебя боялись чужие, – бей своих! Но не просто бей, а с фантазией. Особо изощренной!

      Бей – и тебя полюбят, потому что все любят силу. И прибиваются к силе.

      И любят справедливость. Если бьют за дело. А здесь все сошлось!

      Слава Галибу! Всесильному. И справедливому!

      Уф…

*