Гордиев узел. Бернхард Шлинк

щеки блестели. Он задумчиво теребил нос большим и указательным пальцами правой руки.

      – Неужели это тот самый мальчик, который стоял здесь передо мной несколько месяцев назад? Нет, это не он. Вы стали мужчиной, мой молодой друг, и вы мне нравитесь. Судя по всему, то, что вы назвали «моей игрой», пошло вам на пользу. И вот вы решили выйти из этой игры. – Он покачал головой и, надув щеки, с шумом выдохнул. – Нет, мой молодой друг, наш поезд давно в пути и едет очень быстро, и высадка пассажиров пока не предусмотрена. Можно, конечно, спрыгнуть на ходу, но вы сломаете себе шею. Однако поезд, который быстро едет, быстро приходит в пункт назначения. Потерпите немного.

      – А зачем мне, собственно, терпеть?

      – А что вы скажете в полиции?

      Разговор пошел не так, как он его себе представлял. У него появилось чувство, что он упустил инициативу.

      – Это уж моя забота. Вы, может быть, думаете, что у меня нет доказательств. А может быть, они у меня есть? Может быть, достаточно одной лишь этой истории со мной и нескольких косвенных улик? Если полиция будет знать, где и что ей нужно искать, она уж как-нибудь докопается до истины. Я имел возможность оценить качество работы польских спецслужб, у вас будет возможность посмотреть, как работают французские.

      – Да, красноречия вам не занимать. Ну что ж, может быть, мы даже сами поможем полиции обнаружить парочку пленок с вашими отпечатками пальцев на коробочках. А заодно аккуратно наведем ее на владельца желтого «пежо», который подрезал «мерседес» Морена, и на автомастерскую в Гренобле, в которой были устранены повреждения этого «пежо». – Булнаков говорил все еще дружелюбным, слегка озабоченным тоном. – Не портите жизнь себе и Франсуазе. Еще пара недель, и все будет закончено. И мы расстанемся добрыми друзьями или добрыми врагами, во всяком случае мирно. С братом ее все как-нибудь утрясется, хотя, между нами, это тот еще фрукт! А если вы с Франсуазой захотите пожениться – почему бы и нет? Возраст у вас вполне подходящий.

      Георг сидел как оглушенный. В коридоре послышались шаги. Он обернулся: на пороге стояла Франсуаза.

      – Франсуаза, это правда, что на коробочках от пленки есть мои отпечатки пальцев?

      Она перевела взгляд с Георга на Булнакова и обратно:

      – Мне пришлось так сделать. Ты много фотографируешь, вот я и взяла твои коробочки. – Она закусила губу.

      – Мы же были в Лионе, когда… когда убили Морена. Меня наверняка вспомнят многие участники конференции и портье в отеле.

      – Скажи ему, Франсуаза.

      – В ту ночь, когда Морен… в ту ночь мы уже не были в Лионе, – произнесла она, не поднимая головы. – И в отеле мы тоже не были. Мы ночевали под открытым небом неподалеку от Руссильона.

      – Но тогда ты можешь подтвердить, что…

      Георг не договорил. Он вдруг все понял. Булнаков наморщил лоб. Он смотрел на Георга не столько смущенно, сколько сочувственно. Лицо Франсуазы было замкнутым и враждебным.

      – Кареглазка, я не верю, что ты… Ты не можешь этого сделать, ты не можешь так поступить со мной… – Он говорил это скорее себе самому,