Весь мир – театр. А люди?... Лариса Чайка

зал, где уже началось оживление.

      Осветители, негромко переговариваясь, проверяли свет. Рабочие сцены тащили какой-то реквизит, чертыхаясь про себя. А вот, через сцену с ворохом одежды пробежала помощница костюмера Лота.

      Мне пора готовиться. Я прошла в свою гримерку, села в кресло и стала повторять текст.

      До сегодняшнего дня мы с господином Родстером Финком, практически, не репетировали. Самый известный актер нашего королевства всего два раза приходил на репетиции, усаживался в кресло, которое стояло в стороне, и лениво подавал реплики. Оба раза врывался курьер, принося ему очередную записку, прочитав которую, он здесь же откланивался и уезжал.

      Я неоднократно видела господина Финка на сцене и считала его величайшим актером. Статный, темноволосый, с зелеными глазами – он был воплощением девичьих грез. А его голос? Когда это совершенство начинал говорить, не знаю, как у других, а у меня сладко ныло где-то под ложечкой и хотелось сделать для него все – все, о чем он только не попросит. Как хорошо, что по роли я просто обязана его любить, и смотреть восторженно, и таять от его обаяния. Вряд ли я смогла бы сыграть ненависть к этому чародею ,и не видать мне тогда моей первой главной роли.

      Где-то внутри шевельнулось беспокойство. Кто был в зале? Кто следил за мной в городе? Но я откинула эти мысли. Сейчас – только театр.

      Перед моим взором опять встал господин Родстер Финк, и я представила наш сегодняшний поцелуй на сцене. Интересно, как это будет? А, кстати, поцелуй– то не один, а целых три. Есть где развернуться. И у меня опять где-то сладко заныло внутри, и сердце пару раз опустилось вниз, а затем вернулось на свое место, но стало стучать значительно быстрее.

      Я переоделась, сама завязала все завязки на корсете – благо, Аманда простая девушка, и костюм был очень прост. Синяя длинная юбка, белоснежная рубашка и корсаж, который одевался сверху и завязывался впереди. Чепец я одевать не стала. Туфли у меня были специальные – легкие, удобные, в таких прекрасно можно было бегать, прыгать, танцевать. Заплела косу и украсила ее маргаритками. Взглянула в зеркало. Сделала губы чуть пухлее и ярче, глаза – чуть светлее, янтарнее, такой оттенок густого гречишного меда. Кожу чуть светлее, чтобы румянец четче на ней обозначался. Посмотрела – хороша!

      Раздался первый звонок. Пора.

      Глава 3

      Наш режиссер-господин Нормах был особой увлекающейся и, я бы даже сказала, фанатичной. Сам он бывший актер, прослужил в театре около двадцати лет, правда, выше второстепенных ролей так и не поднялся. Краем уха я слышала, что актером он был посредственным – слишком уж переигрывал. А вот режиссером стал хорошим. Он дневал и ночевал в театре. Наша королева благоволила к нему. Особенно маэстро удавались спектакли о большой и чистой любви, какова была и наша общая премьера.

      Я знала, что отчасти мое утверждение на главную роль произошло благодаря наличию у меня Дара Воздуха. И хотя королевским указом магию в театре использовать было запрещено, для усиления эффектов