Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Бессмертный полк». Альманах

исказились немцев лица

      При битве «Курская дуга».

      Но эпизод с восстаньем пленных

      Меня совсем ошеломил.

      Страницы книги этой ценной

      В душе я молча сохранил.

      Рассказ он начал незаметно,

      Со слов других своих друзей,

      Но всё описывал предметно:

      Природу, лагерь и людей.

      Год сорок первый, август, зной,

      Квадрат, очерченный колючкой.

      Война давно уж за спиной,

      А вдоль забора немец с сучкой.

      И лагерь этот пересыльный

      Уж полон пленных был солдат,

      И смрад над ним стоял могильный,

      И каждый смерти был бы рад.

      Фашисты просто издевались:

      Морили голодом, битьём

      И всё унизить всех пытались.

      Лежали пленные ничком.

      Кидали им еды отбросы,

      И жажда мучила всегда.

      Бычок какой-то папиросы

      Ценнее золота тогда.

      Одни ломались на еде,

      Другие просто умирали,

      С ума сходили по воде,

      В один из дней этап пригнали.

      Их было сорок, среди них —

      Сержант с бинтами на руках.

      И как-то лагерь весь притих,

      Здесь балом правил только страх.

      Они в людское море влились.

      Сержант остался в стороне.

      Вопрос задал – все изумились.

      «Здесь офицеры есть? И где?»

      «Ты что, родной, с ума сошёл?

      Зачем так громко вопрошаешь?

      Ты сам откуда к нам пришёл,

      Что гнев немецкий навлекаешь?»

      «Эй вы, советские солдаты!

      Чего на шёпот перешли?

      Фашист сметает ваши хаты,

      А вы тут гнётесь до земли!»

      К сержанту люди потянулись,

      В его словах звучала сталь,

      Каких-то трое обернулись:

      «Тебя убьют! Себя не жаль?»

      «Себя жалеть мне не с руки,

      Сюда попал я из-под Бреста,

      А вы, навозные жуки!

      Что превратились в это тесто?

      Ко мне идите, вы, втроём,

      Со страхом, вижу, породнились!»

      «Да, мы боимся, но живём

      И выделяться не стремились».

      Он одного взял за грудки:

      «Семья большая? Где твой дом?»

      «Отец и мать и две сестры.

      В селе под Минском мы живём».

      «Так вот, представь, что их уж нет,

      Сестёр-малюток и отца,

      Готовит немцам мать обед

      И верит в сына-подлеца!

      Что он придёт и отомстит

      И что не зря тебя растила,

      И как душа её болит,

      Она ведь дочек схоронила!

      Не говорю уже о том,

      Что гибнут тысячами люди!

      А вы! «Боимся, но живём!»

      Да как мы дальше жить-то будем?»

      И спрятал взгляд аника-воин.

      Сержант так грубо оттолкнул:

      «Пусть смерти буду я достоин,

      На грамм хоть если обманул!»

      Тут подошёл к нему солдат,

      Под сорок возраст, это точно:

      «Прости, сынок, я виноват,

      Майор я, это ненарочно,

      Надел чужую гимнастёрку:

      Жить