Томас Дримм. Конец света наступит в четверг. Дидье ван Ковеларт

старого потрепанного медведя, который уставился на меня своими черными пластмассовыми глазками.

      – Да-да, это я с тобой говорю. Куда могу, туда и вселяюсь.

      Я стою в оцепенении, разинув рот. Это не сон! Я вижу, как шевелится рот, покрытый бело-коричневой шерстью.

      – Ну здравствуй еще раз, Томас Дримм.

      – В‐в-вы знаете, как меня зовут?

      – Не бойся, полицию вызывать не буду. Это останется между нами. Всё, о чем я тебя прошу, – продолжай думать обо мне. Идет?

      Я поднимаю руку и лепечу: «Клянусь». Я видел, так делают по телевизору. И прибавляю поспешно:

      – Не наказывайте меня, мсье! Я извиняюсь за то, что с вами случилось! Я не нарочно!

      – И что это меняет, дуралей?

      Стиснув зубы, я судорожно сглатываю слюну. Я не должен терять голову. Надо просто помнить, что у меня подростковые галлюцинации. Так объяснила мать, когда в прошлом году мне показалось, что ее обнимает господин Бюрль из Министерства игры, который пришел с очередной проверкой. Она тогда сказала: «Это гормональное. Ты входишь в подростковый возраст, у тебя начинается ожирение, ты сейчас психически нестабилен, ты слышишь голоса и у тебя видения. Вот и всё. Это называется галлюцинацией переходного возраста. Ясно?»

      Обратившись к потолку, я спокойно и торжественно объявляю:

      – Повелитель игры, сущий на небесах, это не моя вина, что я убил старика, но мне очень жаль, что он умер.

      – Довожу до твоего сведения, что мне тоже. Столько всего надо было сделать, я не успел закончить свои исследования! Ладно, главное, ты меня слышишь. И потом, я всё-таки должен тебя поблагодарить.

      Я вздрагиваю и снова всматриваюсь в плюшевую морду.

      – Поблагодарить? За что?

      – Потом объясню. А сейчас возьми нож и разрежь мне рот побольше. Жутко неудобно в этом плюшевом мешке, а тут еще приходится разговаривать крохотным ртом шириной в два миллиметра!

      Я вглядываюсь в черные пластмассовые пуговки, которые абсолютно ничего не выражают.

      – Вы просто галлюцинация переходного возраста, понятно?

      – Ну и на здоровье, если это тебя утешает.

      – Во-первых, как вы разговариваете? У вас же нет голосовых связок!

      – Послушай, парень, я говорю с тобой не голосовыми связками! Я обращаюсь к твоему мозгу с помощью телепатии! Но ты недостаточно развит, чтобы непосредственно воспринимать мысли; тебе нужно видеть, как слова выскакивают изо рта. Поэтому приходится говорить таким способом. Делать для тебя синхронный перевод, воспроизводить мой человеческий голос, сопровождая им телепатическую передачу. А это не такое уж большое удовольствие, поверь!

      – Но я вас ни о чем не просил!

      – А я разве просил пробивать мне голову воздушным змеем?

      – Это несчастный случай!

      – Можно подумать, это в корне меняет дело! Ты виноват и поэтому должен мне помочь, у тебя нет выбора. И распори наконец этот чертов рот!

      – Не кричите, внизу мои родители!

      – Это ты кричишь, парень. Ведь я –