Искушённый. Юлия Резник

дыхание оборвалось. Сердце больно ударилось о ребра.

      – Они захватят… и подчинят себе.

      – Ну, и ладно. Только…

      – Только что?

      – Можно это произойдет после того, как мы поедим?

      Сергей замер, а потом рассмеялся. Лейла неверяще обернулась. Она не видела его таким. Не знала, что он умеет так хохотать, да он и сам не знал… судя по тому, как смутился, стоило его смеху стихнуть.

      – Поедим, – кивнул он, отводя взгляд, – уж больно вкусно пахнет.

      И снова они вместе накрыли на стол. Не спеша расставляли приборы, бросали друг на друга напряженные взгляды. Приглядывались, прислушивались… постигали новую, совершенно новую реальность. Устроившись на диванчике, Лейла шаловливо улыбнулась и закинула ноги на колени сидящему напротив нее мужчине. Он взялся за ложку и вскинул бровь.

      – Тот, кто хотел сначала поесть, сейчас очень рискует вновь оказаться на спине.

      Лейла сморщила нос.

      – Опять на спине? Чем тебе не угодили другие позиции?

      Сергей прожевал пряный густой ароматный суп, давая себе время обдумать ответ. Он не был силен в этом всем, но Лейла флиртовала напропалую, а он не мог позволить себе ударить лицом в грязь.

      – Например, женщина сверху? – уточнил он, отгоняя горячие картинки, которые тут же пронеслись перед глазами.

      – Почему бы и нет? Я с трех лет в седле, генерал. Сейчас, возможно, утратила навык, но думаю, что справлюсь.

      Сергей чуть сместился, изменил позу. Но Лейла все равно чувствовала, что он снова завелся. Черт…

      – В седле? – сменил тему он. – Кажется, ты что-то говорила о том, что росла в горах.

      На самом деле он до мелочей помнил все, что она говорила. И даже как-то нашел то затерянное среди гор поселение, в котором она жила ребенком. Непонятно, зачем нашел… Просто хотел увидеть…

      – Угу. Мой отец занимался разведением овец. У него была небольшая ферма. Потом его убили, ну, ты в курсе…

      Конечно. Он все о ней знал. Лейла бы испугалась, наверное, если бы осознала, как далеко он зашел в своем сумасшествии. Именно сумасшествии. По-другому не скажешь. Потому что его интерес носил явно ненормальный, нездоровый характер. И толстая папка у него в сейфе была явным тому свидетельством.