Смерть под кактусом. Лариса Анатольевна Ильина

вдруг сняли.

      – Квартира Шверга… Я вас слушаю…

      Голос бы весьма приятный, однако женский.

      – Здравствуйте… Могу я поговорить с Зиновием Михайловичем?

      – Кто его спрашивает?

      – Э-э-э… – запнулась я, – мое имя ему ничего не скажет…

      Женщина посуровела:

      – По какому вопросу?

      – По личному…

      Тут голос неуловимо изменился, и в нем появилась насмешка:

      – Будьте любезны, уточните…

      Я чертыхнулась про себя. Действительно, какого лешего я ему звоню?

      – Я хотела с ним проконсультироваться, – добавив в голос официоза, солидно отозвалась я, – мне надо поговорить о Георгиевской Татьяне Антоновне…

      Мое заявление произвело на даму впечатление. Она запнулась, словно тюкнулась лбом о стену, потом торопливо добавила:

      – Пожалуйста, подождите одну минуту…

      Некоторое время царила тишина, и вдруг в трубке послышался бодрый мужской голос:

      – Шверг у аппарата…

      Обладателю этого голоса восемьдесят, если я не путаю, пять лет?

      – Зиновий Михайлович?

      – Да… Кто говорит?

      – Здравствуйте! Мы с вами незнакомы… Но я хотела у вас кое-что узнать… – Я закашлялась, волнуясь невесть отчего. – Вы знакомы с Георгиевской Татьяной Антоновной?

      – Что? – тихо переспросил мой собеседник, и я испуганно замерла. Голос на том конце провода буквально задрожал от плохо сдерживаемого гнева. – Георгиевская? Татьяна Антоновна? Да кто ты такая? Как ты посмела звонить сюда, мерзавка? Кто позволил тебе? И не сметь больше! Не сметь! Слышишь, что я тебе говорю? Иначе я достану тебя, и ты будешь проклинать…

      Я бросила трубку на рычаг и отпрянула от телефона. Руки тряслись, а сердце молотило так, что меня закачало.

      – Ничего себе… – с трудом сглотнув, пробормотала я. – Горячий прием… Останется только молиться, что у этого психа нет определителя номера…

      Некоторое время я стояла, не в силах повернуться к телефону спиной. Человек, с которым я только что разговаривала, меня не просто напугал, он напугал меня до полусмерти.

      – Чертов старикашка, – бормотала я, пятясь на кухню, – чтоб тебя черти слопали…

      Я налила себе воды и наконец перевела дух. Господи, да чего же я испугалась? Ведь ничего особенно страшного он не сказал… Но как сказал… Им двигала настоящая нескрываемая ненависть. Казалось, если что-то моего странного собеседника и печалило, так это то, что он не мог достать до моего горла.

      – Плевала я на тебя! – сказала я громко, попытавшись представить невидимого собеседника. Получился огромный лохматый старикан с загребущими руками-граблями. – Капиталист, мироед… Ювелир несчастный…

      Стянув с полки первую попавшуюся книжку, я уткнулась в нее носом, стараясь всячески себя убедить, что мне жутко интересно. Однако вскоре пришлось признать, что обмануться подобным образом никак не удается.

      – Подумаешь… – пожала я плечами, закинула