Фантум 2013. Между землёй и небом. Федор Березин

села на подоконник и закрыла глаза. Он положил зеркальце на подоконник рядом, взял у неё соломинку и придвинул стул.

      – Бля, как наждачкой по мозгам… – пробормотал Курт через секунду, вытирая выступившие на глазах слёзы. – Больше не буду брать кокс у этого урода – не иначе как мелом бодяжит, пидор…

      Он выкурил сигарету, глядя, как дождь хлещет его джип. Чёрные бока машины блестели от воды, словно кожа косатки. Услышав его мысли, Лана, не открывая глаз, произнесла:

      – Зря ты купил его. Многие в администрации считают, что для молодого парня это слишком дорогая игрушка.

      – Срал я на этих многих, – сказал Курт небрежно и выпустил дым. – Они разве на велосипедах ездят?

      Курт бросил окурок в угол и положил лицо ей на колени.

      – Ты меня вымочишь, – сердито сказала Лана.

      – Разве?

      Лана почувствовала, что рубашка парня, с которой только что лило ручьями, уже сухая.

      – Как ты это сделал? Температуру тела поднял? Но кровь ведь сворачивается при сорока двух…

      – Я заставил воду уйти, – ответил Курт. – Давай помолчим.

      Он ощутил мягкую, тёплую ладошку Ланы у себя на голове и закрыл глаза. Лана нежно провела рукой по коротко стриженным волосам.

      – У тебя красивый затылок, Курт.

      – Ты ещё скажи, что у меня уши красивые, – пробурчал он.

      – Ну, уши у тебя тоже ничего, – заметила Лана. – Я имею в виду, у тебя вообще череп удачной формы. Не каждому пойдёт стричься под лысого – знаешь, у людей там бывают шишки и какие-то наросты, ну чисто Париж после атаки телкхассцев. А у тебя голова такая ровная, гладкая…

      – Что ж ты хочешь, – усмехнулся Курт. – Семьдесят пять лет генетической селекции.

      Движения руки, ласкавшей его, замедлились. Парень услышал, как Лана всхлипнула, и поднял голову.

      – Ты чего?

      – Знаешь, – сказала Лана, – в Древнем Китае была такая мода – детей почти сразу после рождения закатывали в вазу изящной формы. Кормили, поили, ребёнок рос и заполнял вазу своим телом. Потом вазу разбивали, и человека помещали в покоях как предмет интерьера – ни ходить, ни вообще самостоятельно двигаться он уже не мог, кости застывали. Хотя продолжал расти, конечно…

      – Я тебе такого ребёнка напоминаю, что ли? – сказал Курт. – Так это неточное сравнение. Я свою вазу разбил. Теперь и для украшения интерьера не гожусь, и ходить толком так и не научился…

      Лана всхлипнула. Он вздохнул, потянул её юбку вверх и наклонился.

      – Не надо, – она хихикнула. – Перестань, щекотно. Давай лучше за руки возьмёмся…

      – Лана, я от этого очень устаю, – сказал Курт. – Это то же самое, как если бы я десять раз подряд кончил…

      – Пожалуйста, Курт, – заканючила Лана. – Я так люблю смотреть, как танцует твой этот бог… А я тебя на звездолёте покатаю…

      – Вот нечто новое и оригинальное, о да, – проворчал он. – А потом что? Мне опять по полу ползать, извиваясь, как параличному? Тебе же не поднять меня…

      – Ну, я здесь подмела, вообще-то… Пока тебя ждала.

      Курт