Чили. Анна Владимирова

лагеря. Одни сочувствовали шефу, другие подначивали меня устроить ему «сладкую жизнь». Кто-то даже поинтересовался, сколько стоит вот так меня похитить, и остались ли еще варианты запланировать «похищение» на следующий месяц. Но в основном все поняли неправильно.

      «Счастливчик, но ему нужно научиться готовить!»

      «Может, у парня другие достоинства?»

      «Элль, как можно было подать так лосось? Он вообще в курсе, кто Вы? Или вы поругались? Если хотел обидеть – дайте адрес, мы вас спасем!»

      «Ничего себе! Болею за него, верю – исправится!»

      «Да какая разница, главное – чтобы любил!»

      – Элль! Я принес ужин! – послышался от двери голос Фейса, и я подскочила на ноги. Но когда выглянула из ванной, того уже и след простыл, а вот поднос стоял на кровати и источал такой запах, что хотелось наплевать на гордость и предубеждения и поддаться соблазну.

      Нет, Киран не разучился готовить, и тем более не забыл, что мне нравится. Я подошла к подносу, обхватив себя руками. Идеально… Он снова принимал идеальную форму… лезвия. Чтобы вспороть кожу и ворваться как можно глубже, оставив незаживающие раны. Дыхание срывалось, злость кипела в венах, вспыхивая на щеках, но это было бесполезно. Кричать и требовать ответа не помогало – он молчал. Я резко выдохнула и направилась в ванную.

      Я всю жизнь только и делала, что смирялась с обстоятельствами. Мать ушла, когда мне было три, тетка Джанетт умерла, едва я отпраздновала восемь, отец оставил меня двадцатилетней. Никто в моей жизни не задерживался и не был мне нужен. Я и сама могла прожить, так было проще. Безликий блогер – идеальная сущность, через которую я смотрела на мир, а мир – на меня. Никто не должен был продраться через мои барьеры… Но Киран это сделал…

      ***

      – Почему ты не спрашиваешь меня ни о чем?

      – Боюсь спугнуть, – он подал мне чашку с чаем и отошел к окну. Я не понимала, откуда Киран знал, но он совершенно точно вычислил мою нелюбовь к нарушению интимной зоны. Вот только на него она не распространялась. – Ты… – он повернул ко мне голову и улыбнулся, – моя. Понимаешь?

      – И правда, звучит пугающе, – уткнулась носом в чашку.

      – Поэтому и не спрашиваю, – отвернулся он, но продолжал улыбаться. – Не сбежишь, Чили, даже не думай.

      Он сбивал меня с толку обезоруживающей честностью и отсутствием всякого напора. Вернее, напирать уже было не нужно, он привязывал меня тихо и незаметно, а я смотрела и ничего не делала с этим. Я не привыкла к таким мужчинам. На мое завоевание пускались с привычным арсеналом – обеды, кино… От ресторанов я отказывалась, потому что ужины ко многому обязывали, как мне казалось. А Киран… просто встал у плиты моей кухни. И объявил, что я – его.

      И я поверила…

      ***

      Притащила из ванной круглый напольный светильник, положила рядом с подносом, включила верхний свет. Подумав, убрала из кадра чай и со спокойной совестью и наслаждением сделала глоток. Его чай был слишком личным ритуалом, сокровенной тайной. И я любила, пока он был горячим, поэтому думать долго было чревато.