Собибор. Взгляд по обе стороны колючей проволоки. Сборник

лес в поисках партизан. Ида работала в прачечной и заметила, что немцы возвращались ужасно грязные, чёрные от копоти, забрызганные кровью.

      В своей книге про Собибор бывший узник Юлиус Шелвис описывает попытку побега Waldkommando (лесной команды) 27 июля 1943 г. За группой следили три эсэсовца. Обычно в нее входили 40 рабочих, половину из которых составляли голландцы. Также их охраняли несколько украинцев. Поскольку это был очень жаркий день, двум заключённым разрешили принести воды. Украинский охранник, который ушёл с ними, был найден мёртвым. В последовавшей суматохе сбежали 14 польских евреев. Многих быстро вернули назад. В результате уцелевших польских евреев жестоко пытали и застрелили на глазах у остальных в качестве предупреждения возможных подобных попыток в будущем[177]. Эту историю можно найти во многих источниках.

      Незадолго до восстания прибывшие из гетто евреи напали на эсэсовцев на платформе и были убиты из пулемётов. В том же месяце узники в лагере III, работавшие рядом с газовыми камерами, прорыли тоннель из своего барака на другую сторону ограждения[178]. Историк Краковский упоминает, что помимо подпольной организации существовали и другие тайные группы, насчитывавшие иногда до десяти человек, которые планировали побеги, иногда с помощью украинских охранников[179]. Он пишет: «Эти маленькие группы были помехой центральной организации Печерского и Фельдхендлера и заставили объединить всю подпольную деятельность в лагере в одну организацию»[180].

      Ключевое значение приобрела кооперация между подпольем в лагере и русскими солдатами. Ицхад Арад подчёркивал его решающее значение[181]. Группа подпольщиков была опытна и знала лагерь и различные условия, в то время как русские предоставили военные знания и лидерство. Встречи в женских бараках были прикрытием для собраний подпольщиков. Любые индивидуальные действия, а также любые действия или побег небольшой группы вызывали риск карательных действий против всех.

      Побег должен был быть совершён всеобщими усилиями и терять время было нельзя. Краковский описывает, как Шломо Лейтман и Борис Цибульский попытались убедить Александра Печерского бежать, когда услышали женские крики. В тот момент немцы были заняты разгрузкой состава и убийством евреев в газовых камерах. Они хотели убить немцев топорами, которые им выдали для работы. А.А. Печерский сказал: «Возможно, нам удастся выбраться отсюда, но что ожидает остальных? Если мы сбежим, мы должны сделать это вместе со всеми, никто не должен здесь остаться. Некоторые из нас точно расстанутся с жизнью, но те, кто выживут, отомстят сполна». Б. Цибульский сказал: «Ты прав, но мы не можем откладывать это надолго. Наступает зима, и следы будут заметны на снегу»[182]. А.А. Печерский ответил, что они должны доверять ему. Он уже прорабатывал план побега, а потому заставил их поклясться никому не говорить, и добавил, что скажет позже, что делать.

      Как писал А.А. Печерский, в то время он был очень близок с Шломо Лейтманом,

177

Bem M. Ibid. P. 260–261. См. также: Schelvis J. Sobibor. A History of a Nazi Death Camp. Oxford, New York, 2010. P. 193.

178

Krakowski S. Ibid. P. 245.

179

Ibid.

180

Ibid. P. 246.

181

Arad Y. Ibid. P. 310.

182

Rijksinstituut voor Oorlogsdocumentatie. Report for the Jewish Historical Institute Warshau, January-June 1952. P. 12