Бархатные коготки. Сара Уотерс

глупость, если отпустит ее, так ему и передай.

      Рассмеявшись, Тони со мной согласился, но при этом, как я заметила, подмигнул Элис, а потом с глуповато-влюбленным видом задержал взгляд на ее милом лице.

      Я скосила глаза в сторону, вздохнула и простодушно заметила:

      – О, вот бы еще увидеть мисс Батлер!

      – Увидишь, будь спокойна, – отозвалась Элис, – в субботу.

      Мы собирались в субботний вечер посетить «Варьете» всей компанией: с отцом, матушкой, Дейви, Фредом. Я сдернула с рук перчатки.

      – Знаю. Но субботы еще ждать и ждать…

      Тони снова рассмеялся:

      – Да ладно, Нэнси, кто сказал, что тебе придется так долго дожидаться? По мне, так приходи завтра, да и в любой другой день. Если не найдется места на галерке, устроим тебя в ложе у сцены – глазей оттуда на мисс Батлер, сколько тебе угодно!

      Наверное, он хотел произвести впечатление на мою сестру, но у меня при этих словах екнуло сердце.

      – О Тони, в самом деле?

      – Конечно.

      – И в ложе?

      – Почему нет? Между нами, леди Позолота да сэр Плюш все время прозябают там в одиночестве. Сядешь в ложу, пусть зрители смотрят и воображают, как бы сами были важными птицами.

      – Как бы Нэнси не вообразила себя важной птицей, – фыркнула Элис. – Нам такие мысли не по чину.

      Она рассмеялась, Тони плотнее обхватил ее за талию и наклонился – поцеловать.

      Думаю, городской девушке не совсем пристало посещать мюзик-холл в одиночку, однако в Уитстейбле на это смотрели не так строго. Матушка, выслушав меня на следующий день, ограничилась тем, что сдвинула брови и неодобрительно качнула головой; Элис со смехом объявила, что я спятила: она не собирается просидеть весь вечер в раскаленном, душном помещении, чтобы еще раз полюбоваться девушкой в штанах, – тем более мы видели ее номер и слышали песни не далее как в предыдущий вечер.

      Меня потрясло ее равнодушие, но втайне порадовала мысль о том, чтобы увидеть мисс Батлер на этот раз в одиночку. И еще я, не желая в этом признаваться, была взволнована обещанием Тони посадить меня в ложе. В предыдущий вечер на мне было вполне затрапезное платье, теперь же (дела в ресторане шли вяло, и отец позволил нам закрыться в шесть) я надела воскресный наряд, в который облачалась при выходах с Фредди. Когда я, разодетая, спустилась вниз, Дейви присвистнул; пока мы ехали в Кентербери, я раз или два ловила на себе мужские взгляды. Но я – по крайней мере, в тот единственный вечер! – их не воспринимала. Добравшись до «Варьете», я, как обычно, кивнула кассирше, но на моем любимом месте на галерке предоставила потеть кому-нибудь другому, а сама устремилась к сцене, к позолоченному, обитому алым плюшем сиденью. И тут, чувствуя себя не в своей тарелке под любопытными или завистливыми взглядами всего беспокойного зала, я высидела Веселых Рэндаллов, шаркавших ногами под вчерашние песни, комика с его шуточками, телепатку с ее ужимками, акробатов с их прыжками.

      И вот Трикки снова представил публике нашего местного, кентского петиметра, и я затаила