.

который давала мощная ритмичная музыка. Под такую музыку хотелось покорять горы, переходить океаны или просто лететь навстречу рассвету сквозь ночь.

      Наблюдая этот концерт, Клеон почувствовал, как знакомое, то самое первое ощущение, как тогда, когда он впервые встретил трубочника, вернулось к нему, он чувствовал, как его силы возвращаются. Тем временем вокалист пел со сцены:

      The malpractice of the spirit ends

      Gateways!

      When the gift is once again attained

      Gateways!

      …

      И к Клеону стала возвращаться сила – конечно, он ощущал, что до того состояния, когда он поднимал цунами, ему ещё далеко, но он стал отчётливо видеть энергетические завихрения над зрителями и вокалистами. Причём когда вокалист делал пассы руками, линии энергии выходили из его пальцев и прокатывались по всему залу.

      Неужели, – подумал Клеон – это неспроста?

      Впрочем, всё самое интересное, как оказалось, только начиналось. Энергетическое напряжение в зале росло – некие подобия облаков энергии стали формироваться перед пентаграммами по бокам сцены. Причём они ничуть не ослабевали во время пауз между песнями, когда вокалист обращался к публике, на непонятном Клеону, норвежском языке.

      И вот, после очередной паузы оркестр стал играть очень помпезную мелодию, которая была прелюдией к самой мощной песне «The Serpentine Offering». Когда вступили гитары, Клеону показалось, что зал сотрясся от той энергии, которую они обрушили на слушателей, которые в свою очередь двигались в такт музыке, и пели вместе с вокалистом. Всё это напомнило Клеону магически ритуал…

      Стоило ему прийти к этой мысли, как Шаграт пропел фразу: «Share my sacrifice», – и большая часть зала крикнула ему в ответ те же слова. Клеон увидел, как пентаграммы засветились, вбирая в себя энергию зрителей, и перенаправляя её на музыкантов, посередине сцены. И тут он ощутил себя этой энергией, но вместо того, чтобы отдать её, он наоборот стал вбирать чужие эманации в себя. Клеон не удивился, когда он увидел, вместо людей сгустки света, самым ярким из которых, подобно сверхновой звезде, был вокалист на сцене, к которому тянулись энергетические нити от большинства присутствующих в зале. В следующие мгновение, Клеон ощутил, как живительна эта сила и, протянув руку, потянул эти нити на себя. И сила просто переполнила сосуд. Клеон ощутил, что он восстанавливается на глазах, сила распирала его изнутри, ему казалось, что он даже взлетел над сиденьем на пару сантиметров. В следующую секунду видение стало меркнуть, и он плюхнулся обратно на сиденье. Посмотрев на сцену, Клеон оторопел, вокалист перетянул нити на себя и, не прерывая песни, смотрел в сторону Клеона.

      – Да, не очень-то это вежливо, с вашей стороны, вмешиваться в такое действо, – обратился к нему по-английский сосед справа.

      – Клеон повернул голову и ужаснулся. На него смотрел, улыбаясь естественной улыбкой, скелет в зелёной мантии, в глазницах черепа которого горели синие огни.

      Клеон ничего не смог ответить от удивления.

      – После