Прелюдия Бетховена для Нестора Махно. Александр Войнов

мне лицо и мою единственную белую рубашку. Я все стерпел и перенес молча.

      Но когда по окончании восьмого класса завуч включила меня в список на получение «Похвальной грамоты», а директор собственноручно вычеркнул мою фамилию, сдержаться не смог. На школьной линейке я обозвал директора самовлюбленным самодуром и в эту школу больше не ходил.

      По дошедшим до меня слухам моим определением стали пользоваться следующие поколения учеников. Но из конспирации делали это сокращенно, используя только две начальные буквы.

      В следствие этих событий я не стал воспринимать подчинение кому-либо или чему-либо, как поведенческую норму. Это создавало массу жизненных неудобств, но я ничего не мог с собой поделать. С той поры, сам того не осознавая, стал идейным анархистом. Никогда и ни на кого не смотрел снизу-вверх. Но и не посматривал свысока. Я воспринимал окружающий мир только в горизонтальной плоскости.

      Единственным авторитетом для меня был Нестор Махно, и я дал себе слово побывать на его могиле.

      Много лет спустя, из писем матери, я догадался, каким она видела мое будущее. Ей хотелось, чтобы ее сын прошел тот же жизненный путь, что и Ромен Гари. Стал писателем, дипломатом и любимцем женщин. К глубокому сожалению, я не оправдал ее надежд. Но, не буду забегать вперед.

      Третьим подарком были лыжи. О таких лыжах и мечтать не смел. У меня к тому времени уже были лыжи. Но они были разной длины и с разогнувшимися носками.

      За нашим поселком начинались воинские лагеря, и курсанты каждый день бегали кросс. Сломанные лыжи складывались за хозяйственной палаткой, и я тайком от старшины выбрал из этого хлама две почти целые, но разномастные лыжины.

      А теперь, у меня были новые, с загнутыми носками и парусиновыми креплениями, одинаковые лыжи. Я был счастлив. Приходил из школы домой, бросал портфель и на лыжах уходил до темна. Хотел стать военным. У них была красивая форма и они нравились женщинам. Офицером не стал. Но со временем понял, как важна была та ранняя физическая подготовка. Она и помогла выжить.

      Болел я очень редко и быстро становился на ноги. Прививок на ту пору не существовало и в помине, но за всю жизнь я не разу не заболел инфекционным заболеванием. Хотя было время, когда пил чай в кругу из одной кружки с туберкулезными больными. Где разрешалось делать всего два глотка. И вопреки здравому смыслу, становился сильнее и здоровее. Считаю, что не стоит прятаться от опасности. Гораздо вернее вести себя так, чтобы опасность и смерть сами боялись тебя, а не ты их.

      Инфекционные болезни обходили меня стороной потому, что, сам того не подозревая, я ими переболел в детстве. Одну большую общую прививку, в тайне от мамы, я получил на городской свалке, куда помимо всего прочего, свозили отходы с кондитерской фабрики. Тогда у меня были полные карманы бракованных леденцов и шоколадной крошки.

      И еще я был обладателем сломанной рапиры, которую заточил и привел в порядок. Этот клинок давал мне право, разгоняя полчища свалочных мух, первому и в одиночку копаться