Статус: в поиске. Тати Блэк

на несколько лет не хочется.

      Один из редких тёплых летних вечеров был удивительно приятным. Золотистым и невесомым, какими бывают пронизанные закатным солнцем облака. Окружающая действительность казалась тягучей, как подтаявшая сладкая конфета, но в противовес этому не приторной, а лёгкой, словно янтарная карамель.

      Рядом с ним сидела Тереза, почти не притронувшаяся к еде, но заказавшая третий по счёту стакан воды со льдом. И это было каким-то… правильным. Возвратившим Макса в детство, где Тэри точно так же садилась возле него и пила компот, который их с Марком мама подливала всем троим из выцветшего пластикового графина. Им нравилось чувствовать себя в тот момент взрослыми, и все трое не осознавали, что значит стать таковыми на самом деле.

      – Ну… Расскажи о себе, – наконец прервала затянувшееся молчание Тереза.

      Они обменялись за последние полчаса от силы десятком ничего не значащих фраз, хотя, казалось, должны были говорить без умолку. Но Макс и не хотел этой бесцельной болтовни. Просто сидеть рядом и смотреть на то, как закатное солнце отражается в водах озера, как играет лёгкий ветер в ветвях деревьев, как Тэри заправляет локон волос за ухо – было закономерным и нужным.

      – Да что рассказывать? Ты уснёшь, если я начну перечислять все свои хоккейные занятия.

      – М… И это всё? Никогда не поверю, что у тебя нет иных увлечений.

      – Никогда не стал бы тебе врать, что их у меня нет.

      – Та-а-ак. Значит, есть.

      Тереза поставила стакан воды на столик, отодвинула тарелку с остывшим мясом и, опершись локтями на стол, подалась к Максу.

      – Рассказывай.

      – Да что рассказывать?

      Макс улыбнулся, вспоминая, как Тэри точно так же выпытывала у него несуществующие секреты двадцать восемь лет назад.

      – Ну что-нибудь. Расскажи, что у тебя в личной жизни.

      – Не будь ты собой, я бы тебя выпорол за такие вопросы.

      – Ого! Раньше ты не выказывал склонностей к БДСМ.

      – Всё меняется.

      – И всё же. Не пудри мне мозги.

      – С каких пор тебя интересует моя личная жизнь?

      Макс не злился, напротив, едва сдерживал улыбку. В вопросах Тэри было скорее простое женское любопытство. Ничего кроме. По крайней мере, он думал так ровно до тех пор, как она произнесла следующие слова:

      – Лет с шестнадцати. Тогда я была в тебя влюблена.

      – Ого!

      – Ой, только не говори, что ты не знал.

      – Даже близко не подозревал. Но когда нам было по четыре, мне казалось, что у вас с Марком вполне обоюдные симпатии.

      – Тебе казалось. В четыре я думала только о том, как побольнее треснуть Марка, чтобы он больше не отрывал моим куклам головы.

      – А я думал – это любовь.

      Он тихо рассмеялся, отводя от лица Терезы взгляд. Её признание прозвучало совершенно обыденно, будто она говорила о чём-то само собой разумеющемся. Но – Максу стоило признаться себе в этом – оно льстило. Особенно теперь, когда он только начал зализывать раны, нанесённые расставанием с Алисой.

      – Нет. Марк меня