Живя в аду, не забывайте улыбаться людям. Александр Станиславович Сих

не автомобиль – дворец! Работать будешь в поте лица. И выведи, наконец, меня из этого мрака на свет божий! Какое-то странное место: ни домов, ни людей, ни звёзд на небе. Как мы здесь оказались?

      Незнакомец из всего сказанного услышал только одно:

      – Вывести, говоришь, на свет Божий? Это вряд ли. Если бы я знал туда дорогу, сам пошёл бы. Пополз бы. Только поздно уже, раньше об этом надо было думать.

      – Что поздно, я и без тебя вижу, раз темень тьмущая, а вот думать никогда не поздно. Поверь человеку, который сам сделал себя и состояние. Пойдём, отыщем какой-нибудь бар, промочим горло. Нам бы только на дорогу выйти. У тебя фонарь есть?

      – Ну что ж, – согласился мужчина, – пойдём. А фонарь мне не нужен, я и без него прекрасно знаю путь, потому что для нас открыта только одна дорога, которая ведёт к единственной двери, за которой находится суд.

      Магнат глянул на крепко сложенную фигуру:

      – Ты что, мне угрожаешь? Какой суд? Я куплю любой суд! Вместе с судьёй, прокурором, судебными заседателями, зрительным залом и зданием, где всё это находится!

      Незнакомец вежливо возразил:

      – Не хотелось лишний раз огорчать, но здесь это не прокатит. Наш судья уже давно, как кристально честный человек, а прокурор… о-о-о, с ним вообще не договоришься. Сущий зверь к подобным типам.

      Банкир недоверчиво глянул собеседнику в глаза и криво усмехнулся:

      – А, я всё понял, – и в подтверждение он понимающе закивал головой. – Ты бандит. Террорист. Ты специально меня сюда затащил, чтобы потребовать выкуп. Я, правда, не знаю, как тебе это удалось сделать, не убив всю мою охрану, но… Я зря ругал своих верных псов. Их, значит, перестреляли, меня оглушили – вероятно, кирпичом – запихнули в машину, привезли на этот пустырь, оттащили в самую глубь, чтобы легче было запугать?! Ну что, я прав? Конечно прав! Всё стало на свои места. Сколько хочешь, сволочь?

      «Хиппи» на оскорбление не обиделся, а лишь с грустью ответил:

      – То, чего хочу я, у тебя нет, а то, что у тебя было и есть, тебе за него отчитываться и отвечать. Такого добра и даром не надо.

      – Что ты мелешь, бестолочь?! Каждый бродяга из себя философа корчит! Ты жил червяком, червяком и сдохнешь! О добре он рассуждает! Тебе, дураку, и за сто жизней не добыть столько добра, сколько у меня! Так и вытянешь ноги в своих рваных джинсах!

      – Уже.

      Викентий Аристархович ждал продолжения, но его не было. Мужчина смотрел на него и добродушно улыбался, не выказывая ни крохи обиды, ни даже раздражения. Олигарх не любил неясностей, поэтому с издёвкой спросил:

      – Что – уже? Краткость – сестра таланта? Ха! Краткость – привилегия авторитетов!

      – Краткость – дочь мудрости, – ответил незнакомец, и, чуть помолчав, добавил. – Давно вытянул. И ты тоже, только недавно. Но это не имеет никакого значения, потому что время здесь – понятие абстрактное. Оно как бы есть, и в то же время, этого времени как бы и нету.

      – У тебя с головой всё в порядке?

      – Голова здесь тоже не имеет никакого значения.

      Дерзкий