Орда II. Александр Берник

начал соображать панически, что делать ему в данной ситуации. Рассказать царице правду про еги-бабу, что с лешим живёт, засмеёт да не поверит, наверное. Во лжи обвинит крамольной. Пойди, отмойся потом. К тому же придётся заодно рассказывать о том позоре, при котором эта рана получена. О том, как такой бердник «крутой», чуть не сдох в обычной драке с увальнем, а это в данной ситуации вообще немыслимо. Лучше сдохнуть. Чем признавать себя никудышным бердником. Он тут только что выиграл такой поединок показательный да всё испортить одним дурацким признанием? Ну, уж нет. Лучше не подчиниться царице да умереть победителем, чем всё растрепать да покрыть себя позором несмываемым.

      – Молодец, – вдруг прервала его страдальческие измышления Царица Великая, как-то странно улыбаясь задумчиво, – с виду трепло треплом, а смотри-ка, тайны хранит, даже за жизнь не пугается. Не переживай Кайсай. Я и без тебя вижу, чья рука тебя латала-выхаживала, да и Золотце мне кое-что поведала. Значит, всё же жива белобрысая? Насколько хоть выглядит?

      Вот тут Кайсай стушевался окончательно. Надо ж насколько идиотский вопрос задала Матерь Великая. Он отвёл взгляд в сторону, где опять ему на глаза попалась Золотце, стоящая чуть в стороне от общего сборища, но по-прежнему отвечать не стал, а лишь неопределённо пожал плечами, сам ни зная, что сказать по этому поводу. Да мать её природа знает, сколько лет Апити. На глаз не определишь, а саму не спрашивал.

      – Хорошо, – подытожила Райс странный диалог в одну сторону, – поговорим ещё. Чай увидимся, – тут она посмотрела туда, куда смотрел молодец и увидев свою боевую Матёрую, теребящую в руках кошель кожаный, обратилась к ней, – ты, что хочешь Золотце?

      Та в раз покраснела, став как наливное яблоко, глазки потупила, прям девка «навыдане» да тихо ответила:

      – Да вот, Матерь, расплатиться бы надо с ним, – и после недолгой паузы буквально выдавила из себя, – обещала рыжему.

      – Ну, коль обещала, расплачивайся, – понимающе одобрила Повелительница, отходя чуть в сторону да давая своей воительнице возможность передать ему кошель наконечников. [5]

      Боевая дева встрепенулась, как бы решившись на шаг решительный да пошла к нему как на смерть в костёр жертвенный, но вместо того, чтобы вручить мешочек увесистый, резко взяла его голову в руки девичьи да впилась в его губы поцелуем сладостным. После того как оторвалась от не дышавшего да обалдевшего Кайсая с глазами бешеными, небрежно проговорила, будто сплюнула:

      – Сдачи не надо, покойничек.

      Да опосля спокойно развернулась и на выход отправилась.

      – Это что было? – спросила молодого бердника Матерь Великая, похоже, изумлённая ещё больше, чем получатель обещанного.

      Но ей ответила уходящая Золотце, развернувшись в пол оборота у самого выхода:

      – Это оплата, Матерь. Этот рыжий торгаш, за услуги свои деньгами не берёт, видите ли.

      Взрыв хохота, притом общего, моментально разрядил обстановку напряжённую, что и самого Кайсая в чувство привело да взбодрило окончательно.

      – Маловато