Шоколадные холмы. Киноэпопея. Ноэми Норд

женщин, брезгуют взять в жены. Чужая раса для них – дичь. Ненавидят нашу породу.

      – Мы сильное племя. Время закалило наши сердца. Мы живем на земле тысячи лет.

      – Война есть война. Смерть чужакам.

      – Омельгоны пришли не с добром.

      Глаза Полнеба смотрит в их сторону, ее лицо искажает гримаса отвращения. Плененные омельгонки тянут руки в ее сторону и что-то воют на своем языке.

      Игрунки на ветках пугливо разбегаются. Оранжевые ары, зеленые канарейки и туканы таращат на происходящее глаза из ветвей.

      Глаза Полнеба хватается за голову, жестом давая понять, что голова разрывается на части

      ГЛАЗА ПОЛНЕБА (приказывая страже)

      – Эй, храбрецы! Сделайте что-нибудь, заткните пленникам рты.

      Те бросаются к омельгонам, но удары палок только прибавляют громкости душераздирающим воплям.

      Музыка смерти невыносима.

      Трубка снов

      сцена

      Омельгоны на площади.

      Синевласая набивает трубку семенами, до упора трамбуя ногтем, добавляет щепотку сухой терпингоры.

      Пламя костра лижет веточку орешника, синий язычок вспыхивает, горький дым щекочет нос.

      Хорошенько раскурив снадобье, Синевласая приседает на корточки перед пленниками.

      Омельгоны недоверчиво переглядываются. Их глаза, узкие, как черные слизни, бегают в щелочках век.

      Синевласая передает трубку омельгонам. Они долго не верят этому участию, ждут подвоха. Но дым забвения манит и один из пленников принимает затяжку. Омельгоны курят по очереди, торопливо кашляя и сплевывая из разбитых ртов.

      Сон трав успокаивает раны. Пленники засыпают.

      Наступает оглушительная тишина. Время затормаживается. Замирают птицы, дети, не крутятся жернова, даже ветер перестал шуршать листвой.

      СИНЕВЛАСАЯ

      Их раны умолкли, они заснули. Так я отблагодарила врагов. За что? За их трусость и слабость, которые помогли победить Храброму Лису. Дрогнули их руки, задрожали колени, страхом затмились глаза, и мой ненаглядный вернулся живой и невредимый.

      Сцена

      Та же площадь. Омельгоны успокоились, забылись сладким сном.

      Тишина.

      Звучат колокольчики. К омельгонам направляются т Старший жрец и Несокрушимый. Они в праздничных одеждах. Разноцветные перья кетсаля и белого орлана торжественно раскачиваются при ходьбе.

      Процессия подходит к омельгонам. Дикари неподвижны, лежат в неестественных позах.

      ВОИНЫ

      – Омельгоны мертвы!

      – Они убижали к богам!

      НЕСОКРУШИМЫЙ

      – Кто отравил пленников? Кто дал им легкую смерть?

      Жабий жрец тычет жезлом в живот крайнего омельгона. Тот нехотя очнувшись, отмахивается от жреца, как от мухи, и снова закатывает глаза.

      ЖАБИЙ ЖРЕЦ

      – Почему смертники спят? Они не должны спать! Жертвы должны мучиться и стонать! Мучиться и стонать, пока не войдут в небесные чертоги!

      Жрец подозрительно оглядывает собравшуюся толпу.

      Несокрушимый,