Сокровища старого портфеля. Александр Сороковик

* *

      – Так ты теперь у нас светило журналистики? – за столиком в углу царила атмосфера безмятежной расслабленности. Бутылка коньяку почти опустела. До этого они перебрали всех знакомых и родственников – кто и где сейчас живёт, чем занимается. Обсудили февральский голод, роспуск Второй Думы и выступление Столыпина, другие важные события.

      Говорили и о Портсмутском мире. Николай высказывался по-военному, довольно резко – обвинял правительство в слабоволии и больших уступках японцам. Савелий дипломатично возражал, что здесь, напротив, имела место твёрдая, принципиальная позиция Государя – никаких контрибуций и территориальных уступок! Ведь Россия никогда за всю свою историю, никому не платила контрибуций! И, если бы не уступчивость Витте, то и часть Сахалина не отдали бы!

      Однако спора не получалось – оба давно не виделись, их связывала многолетняя дружба, которую никто не желал расшатывать политическими разногласиями. Но тема недавней войны была поднята, и дальнейший разговор далеко от неё не отходил. А вскоре Николай спросил, не хочет ли его друг услышать одну необычайную историю, произошедшую с ним на войне.

      – Я ведь, как приехал в Одессу, всё хотел тебя найти – никому больше эту историю не доверишь, а ты журналист, писатель, может, что посоветуешь.

      – Ну, «писатель», это ты загнул, я газетчик, не беллетрист. Но послушаю тебя с интересом.

      – Слушай тогда. Может, и вправду, подскажешь чего…

      Глава 2. Одесса, июнь, 1907

      – Случилось это летом 1904-го года, уже после поражения на Ялу, но до Ляояна. Хаос, отступление, атаки, контратаки… Однажды мы неожиданным ударом захватили небольшой маньчжурский городишко Дуйшинь. Разгромили оборону и рано утром ворвались в него. Японцы никак не ожидали нашей атаки, накануне их разведка донесла, что мы отступили и о нападении не помышляем. Всё так и было, но к нам неожиданно прорвалась казачья сотня под командованием есаула Богатько. И решил наш командир, капитан Рыжов, Царствие ему Небесное, внезапно ударить по этому городишке – там был японский штаб.

      Мы пронеслись по улицам, стреляя и рубя выскакивающих навстречу японцев, не давая им опомниться и сосредоточиться. Охрана штаба защищалась с ожесточением смертников, но мы просто смяли их на кураже и ворвались в здание. Скоро всё было кончено. В плен японские офицеры не сдавались, а поэтому все были убиты. Когда хотели захватить одного легкораненого лейтенанта, он вытащил длинный нож и вспорол себе живот. Нет, что ни говори, как противники, японцы вызывали уважение.

      Да, так вот. Среди убитых японских офицеров был один европеец лет тридцати пяти. Одетый в хороший дорожный костюм, ухоженный, явно штатский. Он лежал возле входа, очевидно, только приехал, но чья-то пуля остановила его на полдороге. Около него валялся дорогой кожаный портфель с секретным замком. Мы быстро пособирали все документы, карты и прочее, что нашли на столе и в сейфе, и поспешили обратно: сил у нас было мало, мы взяли стремительностью, натиском, но понимали, что когда японцы опомнятся и навалятся на наш маленький отряд, нам несдобровать.

      Мне