Рассказы смешные и грустные. Михаил Анатольевич Юдин

дело свое делаю. Михалыч тоже вижу припотел, но поленница растет, все бабкам меньше мучаться.

      И тут открывается дверь дома, и на крыльцо выходит очень помятый мужик моего примерно возраста в телогрейке накинутой на голое тело. По лицу его видно, что не чужд он сладкого пития и занимается он этим делом регулярно. Морда опухшая в красно-синих лопнувших сосудиках. Выходит он значит на крыльцо, закуривает и говорит нам:

      – Бог в помощь!

      – И Вам не хворать, спасибо.

      Думаю, наверное, больной какой-то, раз бабки ветхие дрова колют, а он в доме прячется. Постоял мужик, покурил, полюбовался на нашу работу и в дом – шмыг, как и не было его. Продолжаем умирать на непривычной работе, спина уже начинает кружиться – да, слабоват городской житель, слабоват. Но упираемся, не сдаемся. И вот тут из дома выползает молодой парень лет восемнадцати. Здоровая оглобля, румянец на все щеки, косая сажень в плечах. Потрусил в туалет. Тут уж я подумал, сколько же там у них мужиков в доме сидит и над нами смеется. Мы же для них, похоже, блаженные.

      Здоровяк тем временем оправился и в дом назад идет. Я не выдержал и говорю ему:

      – Слышь, обормот, а что у вас бабушки дрова колют, а вы в доме сидите?

      А ему хоть бы хны, отвечает:

      – Да, чего, они привыкшие, кто им тут колоть-то будет, когда мы уедем?

      – Так пока здесь, помочь не хочешь?

      – Не, надо мне это, у меня каникулы! Они так и проживут подольше, движение – жизнь! – и стремглав скрылся в доме.

      Во двор меж тем, вышла Марья Алексеевна и не сдерживаюсь, спрашиваю, кто это такие?

      – Это Алешенька, внучок мой, на каникулы приехал, он в Вологде в техникуме учится, а это мой сын Виктор с женой на выходные в гости приехал.

      Что-то расхотелось мне быть Тимуровцем. Полон дом мужиков, а дрова бабки колют. Нет слов. Да и накололи уже куба полтора, хватит, чтобы Алешеньке и Витеньке тепло было. Пора заканчивать. Вот так прожили бабушки всю жизнь, детей вырастили, теперь внуков поднимают, а выходит, что на старости лет все равно одни остались. Грустно все это, тоскливо. Что же сделала жизнь с этими людьми, если они своей матери помочь не хотят?

      Тем временем пригласили нас в дом попить чаю. Дом древний, но внутри чистый, на кухне сидит сноха и лепит пельмени. С виду вполне приличная женщина, улыбается нам, беседу поддерживает. Уселись все вокруг столика, покрытого старой, во многих местах прорезанной клеенкой, пьем чай. Разговор как-то не клеится, надо уезжать. Достаю деньги, отдаю Анне Алексеевне и вижу, что заплывшие глазки Витеньки радостно заблестели. Понимаю, что сделал ошибку, надо было наедине деньги отдавать. Но нет, Марья Алексеевна, тоже оживилась и говорит:

      – Ну вот, хорошо, теперь можно винца купить! Витюшь, сходишь в магазин?

      Витюше два раза повторять не надо было, сгреб деньги и только дверь громко хлопнула, поземка за ним взвихрилась и пошла гулять по двору. Вот здесь он похоже мастер. Тем временем приехала машина, и мы откланялись. На обратном пути расспросили водителя, что это за Виктор и Алешенька. Поделились своими впечатлениями.