Неизвестная пьеса Агаты Кристи. Елена Арсеньева

приподнял веки.

      – От…кройте… – слабо шевельнулись губы. – Выпустите…

      – Все уже открыто! Вставайте скорее! Надо выйти из денника!

      Она сама не понимала, почему так спешит. Наоборот, теперь, когда ошалелый конь удрал, в деннике было совершенно безопасно. И если запереться, то Балтимор, вздумай он, к примеру, вернуться, уже не зайдет. А тем временем можно и помощи подождать.

      Все правильно, но Женя буквально кожей ощущала страх Климова. И, как ни странно, страх Балтимора. Запах этого страха все еще витал здесь. Конь чего-то испугался, до смерти испугался, вот и ошалел. Этот запах – как зараза, Женю вон тоже трясет. И лошади в соседних денниках начали беспокоиться. Нет, надо выбираться отсюда. К тому же Климову срочно нужен врач.

      – Ну, попробуйте встать, пожалуйста, я вас не подниму! – молила жалобно.

      – Хо-ро-шо, – простонал Климов и неуклюже повернулся на четвереньки, но резко вскрикнул, когда Женя обхватила его обеими руками.

      – Что?! – испугалась она.

      – Похоже, ребро сломано. Ладно, плюньте, – тяжело выдохнул Климов. – Пошли.

      «Пошли» – это было сильно сказано. Кое-как они проволоклись жалкие пять-шесть шагов до двери и вывалились в коридор. И тотчас Климов тихо вскрикнул… и обмяк, выскользнул из Жениных рук на пол, потеряв сознание.

      И было отчего!

      Прямо за дверцей стоял неслышно подошедший Балтимор – молчаливый и неумолимый, будто карающий мститель.

      – Ну… тварь, – прошептала Женя, опускаясь рядом с Климовым и бестолково шаря по полу в поисках хоть какого-нибудь оружия.

      Рука попала во что-то мокрое, и Женя брезгливо передернулась. Оскаленная морда Балтимора нависла над ней, нетерпеливо стукнули желтые зубы…

      «А лошади больно кусаются?» – успела подумать Женя – и вдруг обнаружила, что длинные зубы тянутся вовсе не к ней, а к раздавленному яблоку, валявшемуся на полу.

      Ни жива ни мертва Женя смотрела, как мягкие губы подбирают все до крошечки, потом нашаривают вторую половинку. «А Лотку не хватит», – мелькнула мысль.

      – Эй! Что такое? Кто выпустил Балтимора?! – раздался возмущенный крик.

      Маша!

      Бесстрашно подбежала, что есть силы хлестнула прутом по рыжему запылившемуся боку, закричала, как на собаку:

      – А ну, на место!

      Балтимор с виноватым видом заскочил в денник.

      Женя смотрела на него широко раскрытыми глазами. Будто подменили коня! Если бы не Климов, распростертый на полу, она бы не поверила в то, что здесь происходило.

      – Ух ты… – Маша нагнулась. – Балтимор задел?! Вот видите, шпоры нацепил, а с конем обращаться ни черта не умеет! Погодите, не трогайте его, я сейчас за медсестрой…

      Она вылетела из конюшни как пуля.

      «Да, – устало вздохнула Женя. – Кажется, Машу тоже можно вычеркивать».

      Письмо третье

      Дорогая Агата!

      Не наказывай меня так строго. Сегодня твой муж, очень встревоженный, сообщил, что ты намерена разорвать договор со мной и даже готова выплатить неустойку. Если моя