Эпоха Отрицания. Олен Стейнхауэр

но при этом был достаточно вежлив, чтобы держать рот закрытым и не чавкать, как остальные.

      – Поскольку придет время – и оно не за горами, – когда лицемерие и гнев достигнут такой крайности, что массовое восстание будет казаться всем единственным и самым правильным выбором, – продолжал Мартин. – Не только для людей, лишенных гражданских прав, но также и для тех, кто хорошо обслуживается этой системой. Ходят слухи, что даже у богатых есть сердце…

      По аудитории прокатилось вежливое хихиканье.

      Несмотря на чувство неловкости, которое постепенно исчезнет с опытом, Бишоп не стоял, застыв на месте. Когда он говорил, то двигался, жестикулировал руками, словно лаская лица растоптанного электората, о котором он, с его же собственных слов, так волновался. У его голоса – к тому времени, когда он уже достаточно разговорился и обрел уверенность, – был тембр актера, насыщенный и приправленный нужной мерой эмоции, но без слащавости.

      Зажужжал телефон, но не у нее – это бизнесмен вынул третий мобильник, взглянул на номер, а затем прижал трубку к уху и что-то прошептал, опустив голову. Слов она разобрать не смогла, но ритм его речи показался ей странным. Он говорил не по-английски… нет. Он говорил по-русски.

      Когда Бишоп закончил высказываться и скромно поблагодарил толпу за внимание, раздались легкие аплодисменты. Он улыбнулся и сошел с подиума. В то время как большинство слушателей подались к выходу, небольшая горстка обступила его, засыпая вопросами. Рейчел не сделала ни того ни другого. Она вытащила небольшую цифровую камеру и тайком сняла поклонников Бишопа. А потом с удивлением увидела, как русский бизнесмен тоже подошел к нему и… вот оно что: Мартин узнал его, и на лице оратора сначала отразились удивление и дискомфорт, которые вскоре сменились сияющей улыбкой.

      Русский наклонился поближе и что-то прошептал ему на ухо, после чего передал что-то из своего кармана. Затем он удалился прочь и стал подниматься по лестнице к выходу.

      Она встала и последовала за ним.

      Прю держалась на почтительном расстоянии. Она научилась этому за долгие месяцы слежки в Районе Залива. По сути, она держала свою цель на длинном поводке, не давая скрыться из виду. А тот человек, ничего не подозревая, шел по территории университета. День выдался необычайно жарким, но ее подопечный не спешил. Рейчел видела, что к тому времени, как русский покинул кампус и добрался до станции «Дюран-энд-Фултон», он успел сделать три или четыре звонка – и на столько же звонков ответить. А на станции он зашел в скромную забегаловку под названием «Бета-Лаунж».

      Прю немного постояла на улице, поглядывая на часы и размышляя – как она часто делала в эти дни – о том, как быстро развод меняет жизнь человека. Новое задание поступило ей в считаные часы после того, как были наконец подписаны чертовы бумаги в тесной адвокатской конторе и она в последний раз взглянула на Грегга. Этот проект буквально спас ее, стал своего рода благословением. Уехать – подальше, на другой конец страны.