Сын палача. Вадим Вольфович Сухачевский

решился:

      – Это бывший то беляк, да еще с револьвером в кармане? Так ему там и дадут слово сказать!

      – Верно мыслишь, – согласился Бежевый. – Но есть и еще один аргумент. Если он все же решит донести, то навсегда потеряет меня в качестве дойной коровы. Выходит, сразу по целым двум причинам он на такую глупость ни за что не пойдет. Так что и с этой стороны опасаться нам нечего. Значит, единственное, что ему остается, – это когда нибудь еще раз меня подловить и с наганом войти в квартиру. Но сегодня у него это едва ли выйдет. Стало быть, он вынужден будет какое то время терпеть, поджидать удобного случая… Ладно, теперь пойдем дальше. Представь себе: вместе с револьвером он находит в кармане немалые деньги и понимает, что это имеющееся у него время можно провести с пользой для себя. Ну ка, что он, по твоему, выберет?

      – Думать нечего – деньги пропить, – сказал Федька.

      – Вот вот! К тому же незамедлительно! – поддержал его Бежевый. – По его лицу видно, что без того он уже через час будет совсем плох. И куда же, по твоему, он двинется от моего дома?

      Федька пожал плечами:

      – В пивную, понятно.

      – А какая тут ближайшая?

      – В Армянском переулке. Пять минут ходу…

      Бежевый взглянул на часы.

      – Вот мы даже и отмерили ему время жизни. Стало быть, не далее чем через двадцать – двадцать пять минут в пивной, что в Армянском переулке, отойдет в мир иной бывший прапорщик Добровольческой армии Долин, ныне больше известный в миру под именем Клешня… Ну что, давай ка покуда вынесем раба Божьего, а то, гляжу, он скоро очухается. – С этими словами Бежевый взял Клешню за ноги.

      Федька взял его за руки, но, когда они уже выносили бесчувственное тело, решился все же спросить:

      – И кто ж его, дяденька, там, в Армянском переулке, укокошит?

      – Водка. Всего навсего она, родимая! – беззаботно отозвался Бежевый.

      Насмехался, что ли? Да и ведро водки насмерть не уложит Клешню, только еще злее к утру будет.

      Лишь после того, как они усадили начинавшего шевелиться Клешню на лестнице, привалив его спиной к стене, и вернулись в квартиру, Бежевый сподобился объяснить.

      – Вижу, не веришь ты, что водка его насмерть убьет? – спросил он. – И напрасно. Ты видел, что он до этого пил? Точнее – из чего?

      – Вон то, из клювика…

      – Верно! А вот это как раз и есть главное в нашей цепочке звено. Там, в этой бутылке, растворен порошок, сам по себе совершенно безвредный. Но при соединении со стаканом другим водки он превращается в смертельный яд, разрушающий одновременно и сердце, и печень, и почки. Я так полагаю, уже минут через десять в Армянском переулке это смертельное соединение и произойдет. В итоге – последнее звено нашей не самой сложной цепи: не далее как через полчаса в пивной найдут мертвого пьяницу с отказавшими органами и с наганом в кармане. Как думаешь, долго будут доискиваться до причины смерти раба Божьего?

      – Делать легавым больше нечего!

      – Вот и я так же думаю, – кивнул Бежевый. – Кстати, сей раб Божий,