Под колесами поезда. Николай Леонов

в ботиночках что?

      – Ножки, – так же спокойно сообщил Чемберлен. – Чьи-то ножки, вернее, ступни. Они-то мне ни к чему, а вот ботиночки добротные. В такой мороз в самый раз будут. И размер мой.

      – Ты их трогал? – набирая номер полковника Льва Ивановича Гурова, спросил Игнатьев. – Трогал ботинки?

      – А как же? К ступне примерял. Так я смогу их забрать?

      – Стой, где стоишь, – приказал Игнатьев, а сам поднес трубку к уху, ожидая ответа полковника Гурова.

      Телефон внутренней связи выдавал длинные гудки. Либо Гурова не было в кабинете, либо он был занят. «Ну же, давай! Возьми трубку! – мысленно произнес Игнатьев, нетерпеливо постукивая пальцами по столу. – Черт, почему никого никогда нет на месте, когда это так нужно?» Но вот гудки прервались, из трубки послышался голос полковника:

      – Гуров слушает.

      – Товарищ полковник, это Игнатьев. Можете спуститься в дежурку?

      – Это срочно?

      – Очень, товарищ полковник.

      – У меня совещание в кабинете генерала через пять минут. До окончания не сможет подождать?

      – Не сможет, товарищ полковник. Тут к вам гражданин Чемберлен пришел и кое-что с собой принес. Кое-что интересное, – добавил Игнатьев.

      – Подарок, что ли? – пошутил Гуров.

      – Подарок, товарищ полковник. Еще какой подарок.

      – Ладно, сейчас спущусь.

      Уже через десять минут Чемберлен сидел в кабинете Гурова, а полковники Лев Гуров и Станислав Крячко стояли возле стола, на котором громоздилась пыльная коробка, и таращились на ее содержимое. Внутри коробки чинно выстроилась пара зимних ботинок, надетых на человеческие ноги. Ничего удивительного, если не обращать внимания на то, что тела у этих ног не было. Из меховой опушки ботинок торчали два обломка желтоватой большеберцовой кости, окруженной остатками мышечной ткани и кожи. Запекшаяся кровь образовала сверху потрескавшуюся корочку. Как ни странно, сами ботинки почти не пострадали. Белую меховую опушку кровь, конечно, залила полностью, но на кожу почти не протекла. Не попала она и на подошву, массивный каучуковый протектор, и даже шнурки почти не забрызгала.

      Находку Чемберлена никак нельзя было отнести к разряду заурядных. Чего только опера-важняки за свою карьеру не повидали, но и их подарок, преподнесенный бомжом, поразил. А вот Чемберлена, похоже, его находка ничуть не смущала. Волновал его один-единственный вопрос: позволит ли полковник Гуров забрать ботинки? Этот вопрос он и задал в первую очередь, как только Гуров прервал молчание.

      – Да, хорош подарочек, ничего не скажешь, – отодвигая коробку в сторону, произнес он. – И как только тебя угораздило подобрать эту прелесть?

      – Ботиночки уж очень хороши, товарищ Гуров, – суетливо потирая руки, проговорил Чемберлен. – Мне бы такие не помешали. На улице мороз лютый, а я в картонках хожу.

      Для наглядности он задрал ноги, демонстрируя операм тонюсенькую подошву демисезонных ботинок с явно обозначившимися дырами по центру. Гуров вздохнул. С Чемберленом судьба свела его лет шесть назад. Тогда Лев расследовал