Гурджиев и Успенский. Аркадий Ровнер

выросшего в традиционно религиозной семье, “основана на Откровении”[129]. Успенский пробовал пробиться к пониманию природы этого Откровения в контексте нового ви`дения, открывшегося ему, видя связь этого Откровения с самыми высокими формами сознания. Свою идеальную модель Успенский строил на включении этого опыта, таящего в себе грани, недоступные и непонятные ординарному мышлению. Успенский писал: “Откровение… или то, что дано в Откровении, должно превосходить любое иное знание”[130]. Поэтому религия не может быть создана интеллектуальным путем: получится “не религия, но только плохая философия”[131].

      Успенский проводил различие между “подлинной религией”, “подлинным искусством”, “подлинной наукой” и их эрзацами, подменами и заменами, которые также зовутся религией, искусством и наукой, но должны называться псевдорелигией, псевдоискусством и псевдонаукой. Различие между религией и псевдорелигией лежит, согласно Успенскому, не в сфере идей, но в людях, которые получают и воспроизводят эти идеи. Религиозные идеи могут восприниматься на различных уровнях человеческого развития, начиная с очень низких чисто ритуалистических или ханжеских интерпретаций и кончая самыми высокими уровнями творческого восприятия. “Это значит, – писал Успенский, – что, если допустить, что существует некая истина в изначальной инстанции (Успенский ссылается здесь на истину, содержащуюся в религиозном Откровении. – А. Р.) и что существуют различные степени искажения этой истины, то можно увидеть, как, идя этим путем, истина постепенно сводилась к нашему уровню уже в совершенно неузнаваемой форме”[132]. Успенский был убежден, что “все религии в их церковной форме есть только псевдорелигии”, каждая из которых не более чем “мертвое тело того, что однажды было или могло быть истинной религией”[133].

      Интерпретация исторической религии и исторической церкви как неизбежных форм искажения первоначального духовного импульса была характерной для Успенского как горячего приверженца “нового религиозного сознания”. Он проводил это различие между “истинной религией” и “псевдорелигией” во всех своих работах, никогда их не смешивая, рассматривая современные религии как “псевдорелигии” и утверждая, что “ни религиозное учение, ни религиозная система (в смысле “псевдорелигии”. – А. Р.) не могут сами по себе удовлетворить людей”. Таким образом, Успенский противопоставлял не атеизм и религию, но “псевдорелигию” и “подлинную религию”, разделяя с “прогрессивными” мыслителями неприятие того, что они называли “религией” и что он называл “псевдорелигией”, однако в качестве альтернативы ей он выдвигал понятие “подлинной религии”, основанной на Откровении, в которое он верил как в высшую истину.

      Подход Успенского к этой проблеме выявляет его позицию в споре двух противоборствующих культурных моделей. Его критика основных компонентов прогрессистской модели никогда не принимала форму простого воскрешения

129

Ibid. P. 24.

130

Ibid. P. 32.

131

Ouspensky P. D. A New Model of the Universe. P. 32.

132

Ibid. P. 34.

133

Ibid. P. 33.