Черное воскресение. Томас Харрис

устилавшие пол. Только раз остановился, глубоко задумавшись.

      Чуть позже четырех раздался телефонный звонок. Ландер взял трубку.

      – Майкл?

      Он не переставал удивляться ее оксфордскому английскому и сейчас очень ясно представил себе, как прячется телефонная трубка в ее рассыпавшихся темных волосах.

      – Кто ж еще?

      – Бабушка здорова. Я в аэропорту. Скоро приеду. Не жди меня, ложись.

      – А как…

      – Майкл, мне так хочется увидеть тебя поскорей. – И она повесила трубку.

      Уже почти рассвело, когда Далия свернула на подъездную аллею к дому Ландера. Окна в доме были темны. Ей было страшно, но не так, как раньше, когда они впервые встретились. Тогда ей показалось, что с ней в комнате находится змея, только ей не видно – где. После того как Далия поселилась вместе с ним, она научилась отделять смертельно опасного Майкла Ландера от Майкла Ландера нормального. Теперь, когда они были вместе, змея по-прежнему находилась рядом, только Далия была уже не одна, а вдвоем и знала, где прячется змея, спит она или бодрствует.

      Далия вошла в дом, стараясь устроить побольше шума, нарушить гнетущую тишину, и, поднимаясь по ступенькам, певуче окликнула: «Ма-айкл!» – боялась его напугать. В спальне было совершенно темно.

      Остановившись в дверях, Далия разглядела во тьме огонек его сигареты – мерцающий красный глаз.

      – Привет, – произнесла она.

      – Иди сюда.

      Она пошла сквозь тьму туда, где мерцал огонек. Ногой задела дробовик, небрежно брошенный на пол у кровати. Все в порядке. Змея спит.

      Ландеру снились киты, и ему не хотелось просыпаться. Во сне он летел надо льдами на дирижабле ВМС; день все длился, длился без конца, и огромная тень дирижабля ползла по ледяному полю. Год был 1956‐й, Майкл вел дирижабль к Северному полюсу.

      Киты нежились в лучах полярного солнца и заметили дирижабль, лишь когда он оказался почти прямо над ними. Майкл услышал странные звуки, увидел, как взметнулись мощные хвосты, подняв фонтаны брызг, и киты исчезли под голубоватыми арктическими льдами. Глядя вниз из иллюминатора гондолы, Майкл мог еще видеть, как неподвижно стоят они в воде подо льдом. В холодной голубизне. Там, где спокойно и тихо.

      А вот и полюс, и магнитный компас совсем взбесился. Солнечная активность создавала помехи, и теперь нельзя было полагаться на сигналы радиомаяка. Флетчер у штурвала держал высоту, а Майкл ориентировал корабль по солнцу. Сбросили флаг на тяжелом флагштоке с заостренным концом, и он, трепеща на ветру, полетел вниз, на лед.

      – Компас, – произнес Майкл, проснувшись в собственной постели. – Компас.

      – Радиомаяк на Шпицбергене в порядке, Майкл, – сказала Далия, коснувшись его щеки. – Я принесла тебе завтрак.

      Она знала этот сон наизусть. Пусть почаще видит во сне китов. С ним тогда легче управляться.

      Ландеру предстоял тяжелый день, а ее рядом не будет. Она раздвинула шторы, и комнату