Просто вспомни обо мне…. Юлия Лавряшина

встряхнула:

      – Послушай, Даня… Ксюша не имела в виду настоящую радугу. Туда еще никому не удалось слетать. Это… ну, как линия горизонта. Ты ведь знаешь, что такое горизонт? Все его видят, а достичь не могут. Море – оно тоже на горизонте… По крайней мере для меня.

      Было заметно, что Данил изо всех сил старается понять, о чем она говорит. Его улыбка стала напряженной, а над переносицей возникли отчетливые морщины. Он сидел прямо на ковре, безо всякого стеснения разложив крупные, волосатые ноги, не прикрытые короткими спортивными трусами, которые Даша отыскала в старых вещах. Дома было жарко, и Сережка тоже бегал в одних плавочках.

      Посмотрев на ее руки, Данил вдруг спросил:

      – Ты – Ксения?

      – Нет, я не Ксения, – терпеливо возразила она. – Я – Даша.

      – Я думал, ты – Ксения, – в его голосе не чувствовалось досады, но Даша подозревала, что Данил ее испытывает.

      – Наверное, мы все же чем-то похожи, – согласилась Даша. – Но я не Ксения. Я ее младшая сестра.

      – У тебя глаза, как у Ксении.

      Это было неожиданно. «Он совсем запутался», – с огорчением подумала Даша. Глаза у сестры были серыми, а не карими. Такие они в детстве подрисовывали принцессам – снизу веко было совершенно прямым, а верхнее закруглялось… «Радугой», – поняла Даша только сейчас. Правда, у принцесс глаза всегда делались синими, иначе сестры и представить не могли. Дашу огорчала темная окраска своих глаз, ведь в сказках такой взгляд цвета ночи бывал только у злых ведьм. Но ведьмой она себя не чувствовала и не могла смириться с такой несправедливостью природы.

      Сестру же, напротив, ничуть не расстраивало, что ее глаза похожи не на синее море, а разве что на лужицу после дождя. Ей попросту некогда было переживать из-за таких пустяков. Идеи разрывали Ксению на части, и хотя их воплощение она обычно на кого-нибудь перекладывала, но этих многочисленных «кого-то» ведь требовалось организовать… К девятому классу она уже стала секретарем комсомольской организации школы.

      А вот волосы у них были одинакового – пшеничного – цвета. Ксюше не хотелось возиться с ними, и она всегда стриглась как можно короче. Даше отец изредка подравнивал волосы на уровне подбородка. Они разделялись пробором и пышным облачком взлетали при ходьбе, не закрывая лба.

      – У меня волосы, как у Ксюши, – мягко поправила она, поглаживая теплые руки Данила. – Ты ошибся.

      – Ошибся, – легко согласился он.

      «Интересно, он и раньше не был спорщиком? – подумала она с любопытством. – Или это тоже от болезни?»

      – А где шарики? – подняв глаза, спросил Данил не требовательно, а даже несколько виновато, будто понимал, что докучает своими бесконечными вопросами.

      Но другого выхода у него просто не было, ведь у самого больше не находилось ответов. Да и вопросы вспыхивали только время от времени яркими искрами, оторвавшимися от той самой радуги, о которой Данил мечтал.

      – Какие шарики? – Даша еле удержалась, чтобы не сказать ему «маленький», как говорила сыну.

      – Цветные, – охотно пояснил он.

      – Ты