Всей землёй володеть. Олег Яковлев

вот. Вторая гора – Щековица, третья же – Хоревица. Книжники учёные зовут её Иорданскими высотами, простолюдины же нарекли Лысой Горой. На ей раньше капище поганское стояло. Возле Киселёвки – зришь гору ещё? Се – Гора, а на Горе той – град Владимира, прадеда твово, а в ём церковь Десятинная. Такожде на Горе – град Ярослава, деда твово. Собор Софии в сем граде, а окрест града Ярославлева – стены высокие с башнями и воротами. Главные ворота, медью обитые – Златые, наподобье Царьградских, на их – церковь надвратная. Иные же ворота в детинце рекутся. – Воевода стал загибать пальцы, перечисляя названия. – Лядские, Жидовские, Михайловские, Подольские, Софийские. Всего шесть врат. По правую руку глянь топерь. Се – Подол, тыном огороженный, тамо простой люд живёт – купцы, ремественники разноличные. Посреди Подола – торг, подле торга – две божницы вельми дивные – Турова и Михайлова…

      Княжич с неослабным вниманием слушал слова воеводы. Когда же въехали они в детинец и оказались у собора Святой Софии, юный Владимир аж застыл в изумлении.

      Что чувствует человек, когда впервые прикасается к прекрасному, неведомому ему ранее творению человеческих рук?

      С замиранием сердца и едва скрываемым восхищением смотрел Владимир на золотые кресты и крытые свинцом купола собора Софии, которые величественно возвышались на голубом фоне чисто вымытого неба. И раньше слышал он от отца и воеводы о неписанной красе главного храма Руси, но увиденное превзошло все ожидания юного княжича. Выложенный из кирпича, скреплённого розовой цемянкой, собор поражал яркими красками, какой-то особой нарядностью, завораживал, была в его многоглавии, в высоких апсидах[162] и толстых мощных барабанах[163], наряду с величием, некая плавность, непринуждённость, лёгкость; он, будто хрупкий и невесомый, стелился, растекался по земле.

      – Вот оно – творенье зодчих! – воскликнул воевода Иван.

      И его, привыкшего ко многому и повидавшего в жизни всякого, восхищало это великолепное строение. Каждый раз, как случалось бывать Ивану в Киеве, он неизменно останавливался у врат собора, запрокидывал вверх голову, смотрел и никак не мог насмотреться и надивиться неповторимой, даже сказочной, его красотой.

      Не только София – весь стольный град поразил Владимира своей пышностью, многолюдьем, оживленьем, необычными для Переяславля. Внизу, на Подоле, неподалёку от пристани, где шёл торг, у княжича аж зазвенело в ушах от многоголосого шума.

      Привлекла взор юного отрока и Десятинная церковь, построенная ещё при Владимире Святославиче. Этот каменный храм, хоть и не блистал так, как София, но тоже был по-своему красив. Верхов же на Десятинной было столько, что Владимир, как ни пытался, не мог разглядеть и сосчитать все – глаза ему слепили яркие солнечные лучи, отражающиеся от свинцовых глав и золотых крестов.

      Вызвали восхищение Владимира и просторные княжеские хоромы. На двух строгих высоких башнях, пристроенных к двухъярусному каменному дворцу, реяли голубые стяги с крылатыми

162

Апсида – в церковной архитектуре алтарный выступ полукруглой или прямоугольной формы, имеющий собственное перекрытие.

163

Барабан (в архитектуре) – опирающаяся на своды цилиндрическая или многогранная верхняя часть здания, служащая основанием купола. Барабан характерен для купольных церквей.