Всей землёй володеть. Олег Яковлев

красивые… Но князь Ярослав… он предложил отцу Ингигерды, королю Швеции Шётконунгу, более выгодные условия…

      – Эту историю я знаю! – недовольно перебил старуху Всеволод. – В вено[142] мой отец передал матери Ладогу, которой стали управлять ярл Рёгнвальд и его сыновья. Защищали они Новгород от нападений других варяжских и нурманских находников. Отец потому и прозван был Мудрым. Умел чужими силами оборонять свою землю. То же самое сделал он и на юге Руси. В Поросье, на пограничье со степью поселил служивых торков и берендеев[143].

      – Вот… ты называешь князя Ярослава отцом… А между тем твой настоящий отец – Олав! От греха его с матерью твоей, княгиней Ингигердой – Ириной, ты родился, – провещала, неприятно шамкая беззубым ртом, старуха.

      – Ты врёшь, обманываешь меня! – Всеволод внезапно вскипел. – Лежишь тут, клевещешь на мою покойную мать!

      – Это правда, князь Хольти! Клянусь тебе!.. Мне ли не ведать! Я тайно устраивала встречи Олава с Ингигердой. Князь Ярослав, наверное, догадался об этом, но позднее. В тот год он ходил в поход на ясов[144], на Кавказ, и прибыл в Новый город только поздней осенью… Олав после Рождества… уехал, вернулся в Норвегию. Он попытался вернуть себе престол, но погиб в бою с датским конунгом[145]… Это случилось летом… Вести о его гибели пришли в Новый город уже в августе… Княгиня Ингигерда скорбела… А ты, князь Хольти! Ты родился в день памяти Феодора Стратилата, восьмого июня… Считается, что княгиня родила тебя раньше положенного времени… Но это не так… Помню, я принимала роды… Я держала тебя младенцем на руках… Тогда конунг Олав был ещё жив… Но он погиб два месяца спустя, так и не узнав никогда о тебе, князь Хольти… Он был смел, и в честь его твоя мать и дала тебе это имя – Хольти…

      Хильда умолкла, переводя дыхание. Всеволод, вскочив, выглянул за дверь. Не подслушал ли кто его разговор? Пойдут слухи, и тогда… Бог весть. Такая молва может здорово навредить ему, владетелю Переяславля и Ростово-Суздальской земли.

      Но в горницах было пусто. Ратибор в сенях негромко беседовал о чём-то с конюхом, служанка Хильды, по всей видимости, спустилась на нижнее жило[146].

      «Ратибор не разумеет по-свейски, а больше некому тут слушать», – подумал Всеволод.

      Немного успокоившись, он плотно притворил дверь и снова сел на скамью у изголовья Хильдиного ложа.

      – Ты никому об этом не рассказывала? – спросил Всеволод, подозрительно глядя на морщинистое лицо старухи.

      – Нет, я поклялась княгине Ингигерде, что никто, кроме тебя… ничего не узнает…

      – А отец мой, князь Ярослав?

      – Они часто ссорились… Твоя мать, князь Хольти, не была ему верной женой.

      – То есть и среди моих братьев и сестёр тоже есть дети, рождённые не от князя Ярослава?

      – Есть. Но я дала клятву…

      – Довольно. Я понял тебя. Надеюсь, ты никому больше ничего не скажешь.

      – Я умру этой ночью… Давно мучают боли внутри… Чую,

142

Вено – плата от жениха за невесту.

143

Берендеи – кочевые племена в южнорусских степях, вблизи Киевского и Переяславского княжеств. В летописях часто упоминаются как торки.

144

Ясы – народ на Кавказе, то же, что аланы.

145

Конунг – у нурманов: предводитель, князь.

146

Жило – этаж, ярус.