Ганнибал. Томас Харрис

до гробовой доски! Она переложила папку наверх шкафа и быстро просмотрела папки на «М». Папка с фамилией Миггза была на месте, где ей и полагалось по алфавиту. Она была пуста. Ошибка? Кто-то случайно положил документы Миггза в папку Ганнибала Лектера? Она просмотрела все папки на «М» в надежде обнаружить документы без обложки. Потом вернулась к литере «К», все более осознавая, что это начинает ее здорово бесить. Запах помещения раздражал все сильнее. Сторож был прав, здесь трудно дышать. Она уже просмотрела половину дел на «К», когда поняла, что запах… все время усиливается.

      Какой-то плеск сзади – и она резко обернулась, занося фонарь для удара, другая рука скользнула под блейзер, к рукоятке пистолета. В мощном луче фонаря в луже воды стоял высокий человек в грязных лохмотьях. Одна его нога чудовищно распухла. Одну руку он выставил в сторону, в другой держал осколок разбитой тарелки, а обе его ступни были обмотаны полосами разорванной простыни.

      – Привет, – произнес он еле ворочающимся в воспаленном рту языком.

      Даже через разделявшие их пять футов Старлинг ощущала исходящий у него изо рта мерзкий запах. Рука ее под блейзером переместилась с пистолета на газовый баллончик.

      – Привет, – ответила она. – Не могли бы вы встать вон туда, к решетке?

      Мужчина не двинулся.

      – Ты Иссусс? – спросил он.

      – Нет, – ответила Старлинг. – Я не Иисус. – Какой знакомый голос. Старлинг лихорадочно пыталась припомнить…

      – Ты Иссусс?! – Его лицо исказила гримаса.

      Голос! Думай же, вспоминай!

      – Привет, Сэмми, – произнесла она. – Как ты поживаешь? Я как раз думала о тебе.

      А что о нем думать? Мозг быстренько подал всю нужную информацию, правда, не совсем в нужном порядке.

      Положил отрезанную голову своей матушки на поднос для пожертвований, пока прихожане пели «Отдайте все лучшее Господу». И заявил, что это самое лучшее, что у него есть. Баптистская Церковь Широкого Пути, где-то в глухой провинции. И был очень зол, как говорил доктор Лектер, что Христос все никак не приходит.

      – Ты – Иссусс? – спросил он опять, на этот раз жалобно. Потом сунул руку в карман, вытащил сигаретный бычок, длинный, почти в два дюйма. Положил его на осколок тарелки и протянул ей как пожертвование.

      – Сэмми, мне очень жаль, но я не Иисус. Я…

      Сэмми вдруг ожил, заметался в ярости, что она не Иисус, и его голос гулко понесся по коридору:

      Я ХАЧУ УЙТИ К ИССУССУ

      Я ХАЧУ С ХРЕСТОМ ПАЙТИ

      Он поднял осколок тарелки, занося его острый конец, как мотыгу, и сделал шаг к Старлинг, ступив обеими ногами в лужу, лицо искажено судорогой, свободная рука цапает воздух в пространстве между ними.

      Старлинг чувствовала, как шкаф больно врезается ей в спину.

      – СМОЖЕШЬ ТЫ УЙТИ С ИИСУСОМ… ЕСЛИ БУДЕШЬ ХОРОШО СЕБЯ ВЕСТИ, – процитировала Старлинг, четко и громко, как будто он стоял далеко и она старалась до него докричаться.

      – Ага, –