Я тебя (не) люблю. Каролина Дэй

о насущном. В данный момент для Мороза этим самым насущным являлась темноволосая девушка, которую не так давно он подкосил. Наверное, ей было неприятно узнать, что родная мать продала ее за погашение кредита. Это оказалось куда проще, чем он ожидал, стоило лишь потрясти зелеными купюрами перед ее заблестевшими глазами и договором на куплю-продажу. «Это же ненормально!» – подумают многие, только Егора факт ненормальности беспокоил меньше всего. Главное – его желание удовлетворено.

      – Ты хотел меня видеть? – оторвал от размышлений женский, до боли родной голос. Марфа всегда появлялась вовремя, именно в те моменты, когда Егор находился на грани.

      – Какого хера тебя понесло показывать девчонке дом? – рявкнул мужчина, подойдя к своей экономке. – Ты разве не знала, что ей нельзя выходить из комнаты?

      – А что ты хотел? Чтобы бедная девочка, лишившаяся всякой надежды на нормальную жизнь, сидела все время в четырех стенах? – на тех же повышенных тонах парировала женщина.

      Марфа, наверное, единственная в этом мире, которая никогда не боялась высказывать свое мнение в лицо Морозу. В какой-то степени она была ему как мать. Так же оберегала, защищала, препятствовала и стояла на своем. Упертая заноза в заднице, как бы выразился в мыслях сам Егор, но она дорога ему как человек. Марфа – единственная женщина, которая, видимо, останется с ним до конца жизни, не зря перевез ее сюда из отцовского дома, подальше от политической грязи, хотя здесь ее меньше не стало.

      – Лучше бы ты ее отпустил, – понизив голос до нормального состояния, произнесла Марфа.

      – Она останется здесь, – твердо заявил Мороз.

      – Ты рушишь девочке жизнь. Она еще слишком мала для твоих прихотей.

      – Мать продала ее за долги и парочку зеленых купюр. Она достаточно созрела для меня. Там, – он указал на панорамное окно, – девчонка никому не нужна, – не секунду он взглянул в ту сторону, наблюдая за летним ветерком, колышущим верхушки деревьев. Туда, где одна только тьма, одна боль и ничего больше. Она не мешала мужчине, наоборот, подпитывала, отрезвляла разум и заставляла вспомнить, кем он был, кем он стал и кем будет. Ему все равно на семейную драму девушки, но почему-то вспомнилась своя собственная.

      – Она нужна самой себе. Подумай над этим.

      Марфа быстро зашагала прочь из темного кабинета, который в сумерках казался более мрачным, чем есть на самом деле. Отпустить Леру? Ну уж нет! Она красивый цветок в его частной коллекции прекрасных женщин. Красивый и наверняка нетронутый. По крайней мере, так уверяла ее мать. А верил ли в это сам Егор? Судя по наивно-распахнутому взгляду кристально-чистых глаз цвета лазурного неба в момент поцелуя и неуверенных движений губами, она казалась совсем невинной. Нежной. Зря он вспомнил об этом. Совершенно зря.

      Оставшись наедине с собственными воспоминаниями, Мороз прошел к столу, где его все еще ждали рабочие дела. Видимо, опять придется не спать ночь, опять будет все это время разгребать