Жена проклятого князя. Мика Ртуть

хозяйке открыл седой дедок, запакованный в алую ливрею. Поклонился мадам, окинул внимательным взглядом новеньких.

      Внутренняя обстановка тоже разительно отличалась от борделя, в котором Матильда начала карьеру. В общем зале, куда они попали после прихожей, чувствовался вкус. Оттоманки и мягкие кресла с низкими столиками – белое дерево, немножко бронзы, розовая парча. В углу барная стойка, за ней выставка бутылок. На стенах зеркала, цветы и картины весьма вольного содержания.

      Матильда улыбнулась. Через пару веков эти картины будут стоить баснословных денег, их станут обсуждать с умными лицами, восторгаться и спорить, кто послужил моделями для бессмертных полотен. Пока же они украшают стены столичного борделя.

      Кроме нарисованных, зал украшали и живые девушки. Они полулежали на оттоманках, сидели в креслах, двое играли в какую-то настольную игру. Все они были одеты в яркие открытые платья с короткими, выше щиколотки, юбками.

      При появлении Жозефины гомон в зале стих, все с любопытством воззрились на новеньких.

      – Мадам! – К Жозефине подбежала девица в синем форменном платье с передником, то ли горничная, то ли ряженая под горничную. – Полчаса назад прибыли сам шевалье де Блуа, заказали Жоржетту и ужин.

      – Послали за ужином к Паулю?

      – Конечно, мадам, все, как вы велели! – Горничная стрельнула глазами в сторону новеньких, но вопроса не задала.

      Зато задала Лулу:

      – Кто такой шевалье де Блуа?

      Мадам посмотрела на нее с жалостью:

      – Управляющий королевского дворца. Наш самый любимый клиент! Ничего, скоро вы будете знать всех важных господ в лицо.

      – И не только в лицо, – жеманно хихикнула Лулу.

      Мадам почти незаметно поморщилась и велела горничной:

      – Познакомь Лулу с девочками и покажи ее комнату. А ты, – она кивнула Матильде, – иди за мной.

      По дороге Матильда оглядывалась по сторонам. Фривольные картины и тканые обои на стенах, ковровые дорожки под ногами, чистые беленые потолки с лепниной, узкие окна в ало-розовых драпировках. Лестница с коваными перилами.

      – Там комнаты девочек, – махнула наверх Жозефина. – Дальше мой кабинет, прачечная, кладовые и кухня.

      – У вас еще и клуб-ресторан? – спросила Матильда.

      – Нет, у нас не готовят для клиентов ничего, кроме напитков… хм… что за клуб-ресторан?

      – Ну, я слышала про такое, – неопределенно пожала плечами Матильда.

      – Расскажешь, – улыбнулась ей Жозефина, отперла массивную дверь с золотым купидончиком и, зайдя, указала на стул перед письменным столом. – Проходи, садись.

      Сама мадам устроилась за столом и позвонила в колокольчик. Тут же примчалась еще одна горничная – на сей раз постарше и помассивнее первой.

      – Шамьет и пирожные… – Жозефина внимательно глянула на Матильду и добавила: – Пирожки тоже неси.

      Матильда благодарно кивнула: при слове «пирожки» у нее подвело живот. А еще очень хотелось спросить, что за шамьет такой, но она