Мой (не)любимый дракон. Оковы для ари. Валерия Чернованова

Екатерина Никифоровна ловко подцепила пустой бланк и положила его перед нами, взамен попросив документы, свидетельство о браке и оплаченную квитанцию.

      – Заполняйте.

      И опустилась в скрипнувшее под ее весом кресло.

      Я подвинула листок к Леше, а следом и ручку мужу вручила. Сама же принялась раздеваться.

      Боже, как же тут жарко!

      – Вы не брали фамилию супруга, – приспустив очки, посмотрела на меня сотрудница ЗАГСа.

      – Не брала. У нас в семье так принято – оставаться при девичьей фамилии.

      Перекинув пальто через спинку стула и избавившись от шарфа-удавки, я покосилась на Воронцова, вяло елозившего ручкой по бумаге.

      Заполнив в заявлении графы, отведенные для супруга, Леша на миг замешкался перед финальным шагом – автографом ЗАГСу на память. Но после ненавязчивого пинка под столом встрепенулся и, зло зыркнув в мою сторону, едва не дырявя ни в чем не повинную бумажку, наконец расписался.

      – Теперь вы, Анна Игоревна, – просмотрев наши документы, проговорила женщина.

      Анна Игоревна с готовностью забрала драгоценное заявление у нелюбимого мужа и, обливаясь по€том, стала быстро вписывать свои данные. Облизнула пересохшие губы, силясь сдержать улыбку. От осознания, что уже совсем скоро этот этап моей жизни закончится, меня охватило сильное, но такое приятное волнение и какое-то радостное возбуждение. Наверное, потому зажатая меж пальцами ручка дрожала и буквы ложились на бумагу коряво.

      С каждой секундой, поднимаясь изнутри жаркими волнами, чувства эти усиливались, кружили голову.

      – Как же здесь душно!

      Дернула за ворот свитера и резко вдохнула воздух, казавшийся мне раскаленным.

      – Может, водички? – участливо предложила Екатерина Никифоровна.

      – Да, спасибо.

      И пока в стакан из пластиковой бутылки, пузырясь, текла вода, я продолжала дрожащей рукой выводить в заявлении не то буквы, не то иероглифы, но больше смахивало на детские закорючки.

      Чувство было такое, что, закутавшись в шубу, сижу в бане. Вторые сутки.

      Оставалось расписаться, и все, через месяц стану обладательницей заветной корочки.

      – Вот, возьмите. – Женщина протянула мне стакан и с беспокойством спросила: – Анна Игоревна, что же вы так разволновались, что вся красная стали? Уверены, что хотите его подписывать?

      – Ань, может, передумаешь? – взмолился Леша.

      Расправил плечи, вскинул голову – сразу видно, приободрился и ждет, что вот сейчас капитулирую.

      – Я…

      Сделала жадный глоток, чувствуя, как от духоты в венах закипает кровь. Текст заявления, как назло, расплывался перед глазами, и я никак не могла разобрать, на которой из строк должна расписаться.

      Вот гадство-то.

      Уже почти мазнула кончиком ручки по бумаге, почти вывела на ней свои инициалы. Почти… И вдруг мир перед глазами кувыркнулся, или что-то у меня в сознании сделало резкий кульбит.

      – Аня… Аня-а-а… – звал, будто издалека, и тряс меня