Танцующая для дракона. Небеса в огне. Марина Эльденберт

в меня. Вот когда на ее лице проступали истинные чувства (хищность пополам с ядовитым раздражением), она становилась настоящей.

      – Ребята, подождите чуть подальше, а? – попросила охрану. Не хотела, чтобы со стороны выглядело так, что я прячусь за спинами Леоны и Рэйнара.

      Надо отдать им должное, вальцгарды все-таки отошли, предоставив нам возможность пообщаться наедине.

      – Не знаю, чего ты добиваешься, – сказала я, сложив руки на груди. – Но добивайся этого подальше от меня, о’кей?

      Сибрилла наклонила голову. Да, она умудрялась стоять на утоптанной земляной дорожке в своих идиотских шпильках и не проваливаться. Генератор невесомости проглотила, что ли?

      – Боюсь, так у нас с тобой ничего не получится.

      – Надеюсь на это. – Я мило улыбнулась. – А теперь, если мы все прояснили, я пойду.

      – Не все. – Прежде чем я успела отойти, Сибрилла шагнула ко мне удивительно пластично. – Видишь ли, Танни, здесь все знают тебя как вспыльчивую и претенциозную особу, которая держится за имя своей сестры.

      Началось в заповеднике утро.

      – Но я так не думаю. Я думаю, что ты достаточно артистична, иначе ты вряд ли зацепила бы Джермана.

      Это сейчас такой комплимент был?

      – Поэтому я хочу, чтобы ты сразу себе уяснила: у нас с Джерманом идеально совпадают огни, причем настолько, что мы с ним станем парой в самом ближайшем будущем.

      Если штепсель совпал с розеткой,

      Их стыдливо прикрой статуэткой.

      Потому что негоже детям

      На такое смотреть по утрам.

      Если штепсель совпал с розеткой,

      Значит, скоро появятся детки,

      Если пленку предохранительную

      Не поставить парам-пам-пам[3].

      Я едва удержалась от того, чтобы процитировать этот пошлый стишок, который со времен средней школы (той, в которую я еще в старом районе ходила) прочно засел мне в память. В старом доме действительно еще были штепсели и розетки (не знаю, есть ли они сейчас), но с безопасными панелями я познакомилась, когда мы с Леоной только переехали на Четвертый остров в новую квартиру.

      – Это очень любезно с твоей стороны, – сообщила я, – что ты делишься со мной такими интимными подробностями. Надеюсь, мне не придется выслушивать о том, в каких именно позах вы совпадаете? Я, конечно, уже перешагнула рубеж шестнадцать плюс, но порнуху не люблю.

      Ну наконец-то лицо Сибриллы перестало напоминать заколдованную сказочную иртханессу, обожравшуюся маларрнелы, и отразило то, что в ней было: подмороженный сок лици без подсластителя.

      – Тебе не кажется, что ты слишком много себе позволяешь? – процедила она, раздувая ноздри.

      – Не-а. И это я еще не начинала, можешь мне поверить. Поэтому, когда в следующий раз полезешь ко мне с откровениями, имей в виду, я скажу вслух все, что думаю, невзирая на лица. Даже если потом ты опять побежишь жаловаться Гроу и будешь строить из себя недобитую виари. Все? Прояснила все, что хотела?

      – Ритхарсон, Ладэ! – Режиссерский

3

Здесь и далее в романе использованы стихи Марины Кузиной.