Ищу квартиру на Арбате. Ольга Фарбер

«Ассута».

      – О, это лучшая клиника на Ближнем Востоке.

      – Да, мне говорили.

      – А почему вы едете к другу?

      – Это близкий мне человек, почему я не могу к нему поехать? – огрызнулась Катя.

      – Может быть, у вас иные цели визита…

      Катя глубоко вздохнула и, сдержав близко подступившие слезы, ответила:

      – Вы можете позвонить в клинику и узнать, есть ли у них пациент Береговой Семен Георгиевич.

      – Я вам верю, проходите. Извините меня, – таможенница начала что-то объяснять про красивых русских дамочек, но Катя ее уже не слушала.

      В зале прилета ждал водитель с табличкой «Сувороф Катя».

      – Пожалуйста, Вашу сумку. Машина здесь недалеко. Куда мы едем?

      – Клиника «Ассута».

      – Вы заболели?

      – Нет, не я. Еду навещать близкого человека.

      – Здоровья ему! И Вам здоровья. Вы не расстраивайтесь. Все будет хорошо.

      – Нет, не будет, – ответила Катя.

      Больница поразила ее современным дизайном. Безупречно чистый и просторный холл больше напоминал пятизвездочный отель. Через пару минут подошел куратор.

      – Добрый день, – сказал он по-русски с легким акцентом. – Екатерина Суворова?

      – Да, я приехала навестить… – как можно бодрее сказала Катя, но на последнем слове сорвалась от волнения.

      – Да-да, я в курсе, вы к Семену Георгиевичу. Меня зовут Ефим, можно просто Фима. Идите за мной, пожалуйста.

      Они пошли по коридору, одна из стен которого была полностью стеклянной и открывала прекрасный вид на небоскребы Тель-Авива, но Катя их не замечала. Посередине коридора она остановилась и тихо спросила:

      – Врачи поставили окончательный диагноз?

      – Да. У Семена Георгиевича мелкоклеточный рак легких с обширным метастазированием и агрессивным течением. Последняя стадия.

      – Как же это могло произойти?

      – Семен Георгиевич очень много курил.

      – Да, это правда.

      – Конечно, это одна из причин. Если бы точно знать, как и когда рак зарождается в организме, в нашей клинике не было бы доброй четверти больных, а может, и половины. Увы, мы уже имеем дело со следствием, а не с причиной.

      – Есть хоть какая-то надежда? Еще можно что-нибудь сделать?

      – Сожалею, но заболевание распространяется слишком быстро.

      – Сколько ему осталось? – шепотом спросила Катя.

      – Дня два-три. Сочувствую.

      – Он знает?

      – Да, мы всегда говорим нашим пациентам правду.

      Перед тем как войти в палату, Катя закрыла глаза: «Только держись. Без слез…»

      – Фима, я готова.

      – Семен Георгиевич! – тихонько позвал куратор, приоткрыв дверь палаты. – Можно войти?

      – Да заходите же быстрей. Сколько можно на пороге топтаться!

      Услышав знакомые командные нотки в голосе, Катя обрадовалась: это был голос прежнего Семена. Она засунула руки поглубже в карманы брюк, вошла в палату и тут же до боли впилась ногтями в ладони, чтобы не упасть в обморок.

      В